Перед дверью я задерживаюсь, размышляя о своем проклятии. Этот день рождения и этот месяц пройдут хорошо. Худшим был пожар, он уже в прошлом.

Судьба отвечает смехом.

* * *

– Самые странные вещи – вдруг они ближе к истине, чем мы воображаем?

Этот вопрос задает Кори, долговязый бейсболист, повторяющий вводный курс физики.

Он, как и я, слегка заворожен темой множественных вселенных. Занятие близится к концу, но класс увяз в темах, выходящих за пределы учебной программы.

– Это вряд ли.

– Хреново, – бормочет он.

– Разве я сказала, что это совершенно невозможно? Конечно, нет. Это неразгаданная загадка, которая нам пока что не по зубам. Не исключено, что Большой адронный коллайдер ЦЕРН рано или поздно подскажет решение. – Сидя на траве в тени большого дуба, я кладу ногу на ногу. Мы ушли из затхлого класса, потому что там стало невыносимо находиться; к тому же сегодня не так жарко, как было вчера.

Эддисон, калякавшая у себя в тетрадке, поднимает голову. Я усиленно тружусь над ней этим летом, пытаясь заразить своим энтузиазмом.

– Зачем физикам изучать вероятность множественных вселенных, раз они настолько недосягаемы?

– Ту или иную идею нельзя отбросить, пока не посвятишь ей несколько лет. К примеру, в древности люди видели восходы и закаты. Во что, спрашивается, они верили?

– Что Солнце вращается вокруг Земли? – Она морщит нос.

– Так и есть! – Я кидаю ей ее любимый желтый леденец. – Нужна готовность видеть варианты.

– По-моему, множественные вселенные – это клево, – говорит Кори. – Мне понравилась теория, о которой вы рассказывали на прошлой неделе. У меня от нее разболелась башка, зато я кое-что уяснил. Вы лучше того хмыря, который учит нас по очереди с вами. На его лекциях я сплю.

– Ну-ка, расскажи о теории суперструн, на прошлой неделе мы говорили о ней. – Я взмахиваю еще одним леденцом.

Сидя по-турецки на траве, он задумчиво трет подбородок.

– Даже не знаю… Что-то насчет квантовой механики и теории относительности, да? Типа теории единого математического объяснения Вселенной.

Меня так распирает гордость, что я вот-вот лопну. Я победно выбрасываю кулак.

– Кори, ты молодчина! – На самом деле все несколько сложнее, но это не курс теоретической физики.

– Вы лучше объясняете, мисс Райли. Вы здесь лучший преподаватель. – Он ухмыляется, я усмехаюсь. Он на все готов, лишь бы ко мне подольститься.

Эддисон с ворчанием вскидывает обе руки.

– Он говорит что-то непонятное. Почему это такой важный курс? – Она тяжело вздыхает. – Инженера из меня точно не получится.

Кори пихает ее локтем.

– Тише ты! Мы должны пройти этот курс, она – наша главная надежда.

Не хочу перечеркивать ее мечты, но для инженерного диплома нужно два-три курса физики. Я падаю в траву и складываю руки за голову.

– Терпение! Дайте поразмыслить над вопросом Эддисон.

Почему физика важна для девушки, дремлющей на лекциях? Она призналась, что в прошлом семестре прогуляла несколько курсов, включая этот, мучаясь от похмелья. Теперь родители заставляют ее посещать летние занятия.

Мои слушатели возятся, разминая затекшие конечности. Я сажусь и смотрю на Эддисон. Мне очень хочется ее вдохновить, привить ей интерес к тому, что люблю я сама.

– У тебя есть машина? – спрашиваю я.

– Новый «Приус».

– Так. Каким инженером ты хочешь стать?

– Механиком.

Отлично. Я указываю на нее своей ручкой.

– Без физики у тебя не было бы этой прекрасной машины. Физика определяет стиль, скорость, тянущее усилие, КПД двигателя – знания, необходимые тебе для этого диплома. Все производство зависит от технологий, завязанных на физике. Проверенные формулы объясняют функционирование автомобилей, сотовых телефонов, вот этой ручки, даже кварков. Физика объясняет Вселенную, ее зарождение, отвечает на все «почему», подсказывает, где мы будем спустя годы. Она безгранична. Все тайны Вселенной ждут, пока мы их раскроем! – Я вздымаю руки к синему небу.

– Зря вы про кварки, это выше моего понимания. Шучу, я помню, это частица мельче атома. – Она смеется. – Как вас будоражат разные странные штуки, мисс Райли!

– Надо усвоить базовые понятия. Я тебе помогу. Если застрянешь, можешь мне позвонить. – Я стараюсь ее подбодрить, на естественно-инженерном потоке нужны девушки.

– А я жду новых объяснений насчет суперструн, – говорит с усмешкой Кори.

Я кладу учебник на колени и ломаю голову над тем, как это растолковать, не злоупотребляя научными терминами. Мне нравится считать себя хорошим преподавателем, но иногда у меня заходит ум за разум, и я начинаю сыпать терминами, которых они в жизни не слышали – и не услышат.

– Эта теория – попытка описать Вселенную в виде одной теории всего при помощи добавления дополнительных параметров размеров пространство-времени и представления частиц как крохотных вибрирующих струн. – Я показываю им толстую палку, которую подобрала по пути сюда. – Мы видим только три измерения: длина, ширина, высота. Но вспомним частицы глубоко внутри, не видимые глазу. Теоретики считают, что крохотные свернутые измерения…

– Что такое четвертое измерение? – спрашивает Кори, сбивая меня с толку. – Время, да? Можно путешествовать во времени? Я бы не прочь вернуться в прошлое и нашептать самому себе выигрышные номера в лотерее.

Я усмехаюсь. Он неисправим.

– Да, Эйнштейн называл это ВРЕМЕНЕМ, но это пространственное измерение. Для которого возможно только математическое описание. – Я улыбаюсь, чтобы смягчить удар. – Это захватывающая концепция, но доказательства путешествий во времени и множественности Вселенной пока что отсутствуют.

Со стороны учебного корпуса доносится бесстрастный голос:

– Мисс Райли, занятие закончено. Я бы хотел с вами потолковать.

Я оглядываюсь и вижу его на ступеньках. Он смотрит на меня во все глаза. Я в страхе вынимаю из волос травинки.

– Ишь, какой сердитый! – бормочет Кори. Мы молча собираем вещи.

Несколько студентов прощаются со мной и уходят. Я машу им рукой и напоминаю изучить записи.

– И ты ступай, – обращаюсь я к Кори, но он не торопится и все косится на д-ра Блентона.

– Вы уверены? Хотите, я пойду к нему с вами?

О, д-р Блентон будет в восторге.

– Не надо.

Кори морщится.

– По-моему, наш класс ему не по нутру. Вечно он заглядывает в дверь и делает страшные глаза!

Я с улыбкой треплю парня по руке.

– Не беспокойся за меня. Посвяти неделю учебе, не болтайся без дела.