– Шутишь?

– Конечно, – невозмутимо отвечает она, на губах пляшет усмешка, готовая расцвести в полноценную улыбку.

– Подожди. Серьезно, что ли? Что-то я не пойму.

– Забей. Давай куда-нибудь сходим. Я владею способами поднять настроение. Вот посмотришь, на что горазды мы, южанки. – С этими словами она выскальзывает из-за стола. Я оставляю на столе деньги по счету и чаевые.

Она поджимает губы.

– Нам понадобится «Хаммер». Хорошо, что я прикатила сюда на Uber.

Я смотрю на часы. Уже девять.

– Куда поедем? Мне надо быть в спортзале к…

– Старикашка!

– Между нами четыре года разницы, – напоминаю я ей по пути к выходу.

Она усмехается.

– Захватим по дороге пива? Пару баночек. Ты поведешь, я выпью.

– Что-нибудь еще, принцесса? – бормочу я, подходя к «Хаммеру».

– У тебя найдутся старые клюшки для гольфа? Хотя бы одна. Можем за ней заехать. Если нет, я воспользуюсь тем, что имею.

– Ты меня заинтриговала. – Я распахиваю для нее дверцу и помогаю залезть на сиденье. Машинально пристегиваю ее ремнем безопасности. Она молча смотрит на меня. Ничего не могу с собой поделать: моему дурацкому телу подавай максимальную близость к ней.

От ее широкой улыбки у меня перехватывает дыхание.

– Тебя ждет лучшая ночь за всю жизнь.

– Правда, что ли? – Я смотрю ей в глаза. Только сейчас я заметил там белые блестки, вспышки молний на фоне голубизны.

Проходит секунда – или больше.

– Десять секунд, – подсказывает она.

– Что?..

– Ничего.

Мне пора сесть за руль, а я стою без движения, как последний идиот.

– Я не пожалею об этом приключении?

– «О приключении с кобылкой?», как выразился бы Родео. Не пожалеешь, а будешь умолять: еще!

Мне смешно.

Проходит час. Мы забираем из моего холодильника пиво, вооружаемся старой клюшкой и, слушая Сэма Ханта, трясемся по грунтовой дороге вблизи Дейзи. Стекла опущены, по салону гуляет теплый воздух; мы оба погружены в свои мысли. Жизель заплела волосы в две косички и переоделась в узкую зеленую майку с распродажи в День святого Патрика. «ГОТОВА К УДАЧЕ» – написано у нее на груди; увидев эту надпись, я расхохотался.

Я торможу рядом со старым двухэтажным амбаром, выкрашенным красной краской. В свете фар, пронзающих тьму, видны луга и пологие холмы.

Оставив фары гореть, я беру два фонаря, сую один ей и иду следом за ней в амбар. Заливаются цикады, поют лягушки, шуршат листья. Вот бы так было всегда!

– Решила прикончить меня здесь, на краю света?

– Прикончить и зарыть на коровьем пастбище. Тебя никогда не найдут. – Она со смехом наблюдает за мной, пятясь в глубь сарая и включая свой фонарь. Так, со светом, пусть и тусклым, гораздо лучше. Здесь просторно, много воздуха и, в принципе, чисто; в углу навалено сено, сбоку громоздится трактор, на стенах развешан сельхозинвентарь.

– Это богатства твоей семьи?

– Мои, – поправляет она меня с улыбкой. – Елена получила большой красивый дом в городе, я – ферму.

– Почем землица? – В Нэшвилле земля в цене, от Дейзи до столицы штата рукой подать.

– Никогда ее не продам. Здесь я росла, скакала верхом, не отходила от отца. Фермерство было его хобби. Мы держали двух эму, оба умерли здесь от старости. Отец моего отца – тот был настоящим фермером. Когда-нибудь я построю здесь дом и рожу десяток детей.

– Хемсворт. Я начинаю ненавидеть его и его чертову виллу.

– Ты все время его вспоминаешь.

Разве? Ну и пусть.

Я замечаю на тюке сена увядший венок.

– Черный венок? Чем ты здесь занимаешься? Сатанинскими ритуалами?

Она уже стоит на коленях перед какими-то коробками и, держа фонарь над плечом, смотрит в одну точку и скалит зубы.

– Здесь царит смерть! – произносит она потешным басом. – Готовься, ты будешь принесен в жертву!

– Господи!..

Она хохочет до слез, хлопает меня по плечу, тянется к венку.

– Если бы я знала, что ты такой пугливый, то выпрыгивала бы на тебя из-за угла каждый раз, когда ты выходишь из своей спальни.

– Я бы отпрыгивал.

Она, прикусив губу, с веселым видом теребит сухой венок, явно выкрашенный из пульверизатора.

– Демоны здесь ни при чем. Этот грустный сувенир – память о неудачном праздновании моего двадцатилетия. – Она крестится. – Только бы проклятие было поскорее снято!

Меня смешит эта театральность. Я постепенно знакомлюсь с ней, узнаю ее и мне все мало, я хочу знать подробности.

– Предвкушаю хорошую историю из жизни Жизель. Страшный черный венок, сарай…

Она с невозмутимым видом прислоняется к стене.

– Это страшная история. Как бы тебе не испугаться до смерти.

– Выкладывай, что здесь произошло, Жизель Райли!

Судя по нахальной усмешке, она борется с желанием все мне выложить.

– Негодник! Тебе вправду интересно?

Еще как интересно!

– Да!

– За три дня до дня рождения у меня было здесь свидание с Бобби Реем Уильямсом. Он разъезжал на квадроцикле.

– Прямо как в песенке кантри.

– Я уже решилась. Это был ОН. Бобби мне нравился: милый, порядочный, не проболтался бы обо мне своим приятелям. У его отца земля по соседству с нашей, мы вместе проводили летние каникулы.

Я стараюсь игнорировать вскипающую во мне волну ревности.

– Так-так…

– Вечер. Он приходит в амбар, обоих охватывает страсть, темно, звучит песня «Magic» группы Coldplay, в воздухе разлито… это самое. Он принес одеяло, мы стелим его на сене. Раздеваемся почти догола, все как будто в порядке, я в полной готовности, а он чего-то возится – тоже, видишь ли, девственник попался. Он думает, что вошло, но это ошибка: он совокупляется со складкой между одеялом и моей ягодицей…

Я отшатываюсь.

– Скажи, что ты все это сочинила!

– Если бы! Прежде чем я успеваю сказать: «Эй, ты промазал!» – откуда ни возьмись появляется сова – понятия не имею, как она здесь очутилась. Пикирует на бедняжку Бобби Рея и цепляет его когтями – так впивается в спину, словно решила никогда не отпускать. Он скатывается с меня, падает с сеновала и ударяется головой о грабли. Хорошо еще, что они лежали зубьями вниз, но он все равно ненадолго вырубился – наверное, крови испугался. Придя в себя, он орет, его рвет, я тем временем бегаю от совы. Наконец я догадываюсь распахнуть ворота амбара, и чертова птица вылетает вон. Я говорю ему, что у него сотрясение мозга, и мы минут десять натягиваем на него штаны – веселое занятие! Потом садимся вместе на его квадроцикл. Не доехав до его дома, мы падаем в потемках в пруд.