Хорошо. Хотя нет, нехорошо. Лучше бы он остался.

– Она не дала мне свой телефон. Может, продиктуешь?

По коже побежали мурашки.

– Если она не против.

– Куда она денется? – уверенно говорит он. – Мы отлично поболтали. Уже представляю ее в бикини у моего бассейна.

Я в ответ невразумительно мычу.

Он прощально машет Жизель и уходит. Я тороплюсь обратно к нашему столику и сажусь на место, нагретое Брандтом.

– Ну? – Сначала я барабаню пальцами по столу, потом спохватываюсь и прячу руку. Сам не знаю, почему нервничаю. Нервничать надо вроде бы ей.

Она, морща лобик, изучает меню.

– Паста или лосось? Какое твое любимое блюдо? Вот это да, бургеры из мяса эму! Какая гадость!

– Он хочет твой номер телефона, – сообщаю я, наблюдая ее реакцию.

Она наклоняет голову.

– А гарнир? Крабовые макароны с сыром или шпинат со сметаной? Пожалуй, я возьму и то и другое.

– Жизель, ты собираешься снова с ним встретиться? – У меня сводит плечи и шею.

Она со вздохом откладывает меню.

– В колледже он играл в лакросс.

Как я мог забыть! Действительно! Он был звездой в «Лиге плюща».

Жизель делает глоток содовой и отвечает, аккуратно подбирая слова:

– Он – мужчина не моего типа.

– Он лучший! Брандт несколько раз повторял, что хочет остепениться и завести детей!

Она водит пальчиком по запотевшему стакану.

– Тоска!

Я таращу на нее глаза.

– Серьезно? Он красавчик, у него отличная работа! Твоя мать в него влюбится. Что тебя не устроило?

Она скользит своими голубыми глазами по моим бицепсам, разглядывая татуировки.

– Уж больно поверхностный, многовато лакросса.

– Он любит физику.

– Ну и что? Ты тоже любишь физику. Ты знаешь про ЦЕРН. Ты цитируешь Карла Сагана. – Она делает паузу, морщина на лбу углубляется. – Искры не пробежало. Как у Миртл с Джоном.

– Искра?

– Химия тела была на нуле. – Она подпирает ладонью подбородок. – С ним я бы умерла от скуки. – Мне нравятся… – Жизель смотрит на мои волосы, на бриллиантовые сережки у меня в ушах. – Те, кто держит меня в напряжении.

– Бедный Брандт! Наверное, никто еще не называл его скучным. – Позади остался длинный хреновый день, но я ухмыляюсь, мне легко, никак не удается ему посочувствовать. – Правильный выбор – паста. Здесь делают божественный соус для спагетти болонезе.

Она улыбается.

– Звучит заманчиво. Попрошу Джека убрать из меню мясо эму.

Мы лакомимся десертом, деля на двоих шоколадное суфле. Внезапно она вспоминает мужчину, подошедшего к ней перед «Волмартом».

– У твоего отца неприятности?

От одной мысли о том, чтобы поделиться с ней своими предположениями, кто эти люди, мне становится нехорошо.

– Возможно, – бурчу я.

– Расскажи мне о своем детстве, – просит она тихо.

Я морщусь.

– Северная Калифорния, Глиттер-Сити [2]. Забавное название для такой помойки! Лучшее, что я сделал, – смотался оттуда.

– И ни разу туда не возвращался? Остались, наверное, друзья, родня…

– Никого. – Я кладу ложку, вытираю рот. – Моя мамаша сбежала и больше никогда не появлялась. – Я верчу в руках стакан. Семья Жизель – образцовые американцы, мать и тетя в ней души не чают. Мы с ней – как масло и вода, мягкое и твердое, горечь и сладость. – У отца был свой бар, но его погубила бутылка. Я почти все свободное время посвящал футболу, стрижке чужих лужаек и работе в киоске при открытом кинотеатре. – Я тяжело вздыхаю. – Стоит мне увидеть такой старый автокинотеатр – сразу представляю себя пацаном.

Не стану же я рассказывать ей, как нам на две недели отключили электричество и как мне пришлось клянчить деньги. Потом я нашел чеки из банкомата в Вегасе, и у нас с отцом вышла крупная ссора. Он грозился меня выгнать, я с трудом сдерживался, чтобы ему не врезать. Кроме меня, у него никого не было. Женщины обманывали его одна за другой, а я оставался, чтобы подбирать и склеивать осколки.

Пространство между нами набухает молчанием. Поднимаю глаза – а она кусает губы. Я тру затекшую шею.

– Я рос не так, как ты. Семья, родные люди рядом – всего этого я был лишен, понимаешь?

– Ты вырос прекрасным человеком, – говорит она и, судя по выражению лица, не кривит душой. До чего приятно это слышать!

В груди странное ощущение: я начинаю чувствовать. С трудом перевожу дух. Жарко здесь, поэтому, наверное, так трудно дышится.

– Лучше Хемсворта?

– Он купил мне виллу в Швейцарии, ну и пусть подавится. Настоящий человек – ты.

Она хмурится, потом тянется через стол и трет мне шею. Потом смотрит на свою руку и вытирает ее салфеткой.

– Красная губная помада. Как я раньше не заметила?

Я закатываю глаза.

– Назойливая поклонница в баре. Прежде чем приехать сюда, я встретился с Лоренсом. Он всегда предлагает встречаться для деловых переговоров в барах.

В конце концов я решил его нанять. Если дальше так пойдет, я без него не обойдусь. Он не только решает вопросы связи с общественностью, но и разбирается в людях. Сейчас он занялся делами моего папаши.

Она вздыхает.

– Тебе даже не приходится их поощрять, да? Держу пари, она сунула тебе номер своего сотового…

– Ключ от гостиничного номера.

У нее вздымается грудь.

– Вот настырность! Мне бы такую.

– Тебе ухищрения ни к чему. Оставайся собой, Жизель. Умной, веселой и…

– Девственной.

Я вздыхаю.

– Этого я не имел в виду. Тебе не нужно флиртовать. Дождись правильного человека…

– Соблазнение № 101 от Девона Уолша. Ты даешь уроки минета?

Я сдерживаю стон, чувствуя напряжение от картины, возникающей в воображении от ее слов. Она стоит передо мной на коленях, глаза – синие звезды устремлены вверх, на меня, мокрые губы крепко держат мой…

– Хочешь урок? – Следи за выражением своего лица, братишка!

Она окидывает меня взглядом, выражение ее лица не поддается расшифровке. Вот это хладнокровие! Безразличие сменяется усмешкой.

– Это так, дразнилка. Зачем мне уроки? Мне хватает книг.

– Что еще за книги?

– Заказала кое-что на Amazon. Надеюсь, ты не против, что я воспользовалась твоим адресом. Одна называется «Десять лучших поз в сексе для женского удовольствия», другая – «Как делать минет и не откусить партнеру член». Обе доставят завтра.