– Расскажи все, что тебе известно.

Я колебался несколько минут, и каждая тянулась дольше шестидесяти секунд.

– Не здесь, давай выйдем.

Рамон ступал твердыми, нетерпеливыми шагами, засунув руки в карманы куртки. Курил одну сигарету за другой.

– Пожалуйста, не упоминай моего имени, – взмолился я.

Мы прошли по Калье-де-Монеда до закусочной «Эль Нивель». Там было тесно, накурено, шибало в нос по́том, креветочным бульоном и фритюром. Разило жизнью. Клиенты, облокотившись о барную стойку, смеялись и вели оживленные разговоры; обстановка отвлекла меня от мрачных мыслей. Мы сели за уединенный столик, Рамон махнул единственному официанту и заказал два пива «Корона». Один из посетителей встал со скамейки, повалился на пол, поднялся и снова упал; у другого из руки выскользнул стакан и разбился на осколки, такие же острые, на какие расколется моя жизнь, – своего рода пророчество, предупреждение.

Мы чокнулись, я залпом осушил бокал, умирая от жажды. Спустя некоторое время мы вернулись к теме Фелиситас. Рамон праздновал успех своей заметки.

– Мы должны продолжить историю Людоедки, – сказал он. – Я назвал ее в честь пожирательницы детей из «Спящей красавицы» Перро.

– Я был подручным у Фелиситас и моего дяди Карлоса Конде… – начал я. Спрятаться за фасадом племянника – глупая затея, тем не менее сработало. Я говорил не умолкая два часа. Повторил то же самое на следующий день, когда детектив Хесус Галиндо разыскал нас с Рамоном для допроса.

Я сделал заявление без ведома Исабель и Хулиана. Они еще не слышали новостей: Исабель, занятая работой в доме Флоресов, не покупала газет. Детективу я также назвался племянником Карлоса Конде.

Отвечая на вопросы, я чувствовал себя свободным человеком и предателем одновременно. На ум приходит Иуда: из всех апостолов именно он – главный герой, а не Петр, который претендовал на эту роль; без предателя не было бы ни распятия, ни воскресения, ни христианства.

Я – Иуда для своих родителей.

Все произошло в предпасхальную неделю, по роковому совпадению – в Страстную пятницу. Я бы не стал вешаться на дереве, но не отрицаю, что мне хотелось покончить со всем. Я боялся, очень боялся.

Мои родители по-прежнему где-то пропадали. В конце концов их нашли в доме супружеской четы, которая помогала им с продажей детей.

Рамон, предатель, все-таки напечатал мое имя в заметках, написанных после задержания Фелиситас Санчес и Карлоса Конде. Он объяснил, что шеф-редактор хотел отдать репортаж другому, более опытному журналисту и близкий к делу источник был его секретным оружием, козырем в рукаве.

Четвертовательница заключена в тюрьму, чтобы ответить за жуткие зверства.

Бесчеловечной особе в ее мрачном ремесле помогали несколько шакалов в человеческом обличье.

Обо всем в красках поведал сообразительный и словоохотливый парнишка.

Самому Данте не снились такие черные страницы, как те, что написаны об этой шарлатанке.

Таковы были пули и крючки, которыми Рамон сражал и цеплял своих читателей.

В Великую субботу в газете освещались следующие события: «Немецкие войска входят в Белград после сдачи города», «Югославия разорена нацистской армией», «Пресвитер Мигель Эспиноса, приходской священник Истапалапы, назвал святотатством массовую реконструкцию Страстей Христовых». Заметку об аресте Шинковательницы детей вместе с моим именем разместили на двадцать третьей странице.

МАЛЬЧИК РАСКРЫВАЕТ ВСЮ ПРАВДУ

Так и было: я рассказал все.

Офицеры окружной полиции – детектив Хесус Галиндо и его подчиненные Хосе Акоста Суарес и Эдуардо Гутьеррес Кортес – задержали расчленительницу детей Фелиситас Санчес, когда та выходила из дома на Калье-де-Бельхика в районе Буэнос-Айрес. Она направлялась в сторону Пуэрто-де-Веракрус, где надеялась на некоторое время залечь на дно, чтобы избежать преследований.

По меньшей мере пятнадцать лет Фелиситас выдавала себя за акушерку, специализируясь на преждевременных родах, в результате чего убила бессчетное количество младенцев, иногда абортивными методами, а иногда и путем удушения новорожденных голыми руками.

Шинковательница складывала эмбрионы в ящик, обливала бензином и поджигала, а прах бросала в паровой котел. В других случаях она расчленяла детей и смывала в канализацию. Засорившаяся водосточная труба в доме номер девять по Серрада-де-Саламанка и послужила поводом для жалобы, а впоследствии – ареста.

Фелиситас Санчес, Расчленительница, работала в грязной комнате, в антисанитарных условиях, и с годами развила поразительную способность обманывать мужей и бойфрендов.

Ход расследованию дал Мануэль Конде Сантос, мальчик четырнадцати лет, который одно время работал подручным у Фелиситас Санчес. Он сообщил, что познакомился с Санчес в 1939 году, когда начал выполнять для нее задания по просьбе дяди, Карлоса Конде.

«Я знаю, потому что сам видел, – заявил свидетель. – Они увозили зародышей или детей в машине и выбрасывали подальше от дома».

Мануэль Конде – смышленый паренек; это ясно по его лицу и подтверждается заявлениями: он отвечает быстро и четко, рассказывает любопытные факты о том, что видел и слышал за время службы у дяди и его жены.

«Я видел, – поделился он с нами, – как входили полные дамы, а выходили худые. Тогда я еще не знал о происходящем, но это привлекло мое внимание; мало-помалу я хорошо разобрался, что творилось в том доме».

«Много было состоятельных?» – спросили мы парнишку.

«Много, но и бедных хватало».

«И как они становились худыми?»

«Сначала она заставляла их работать несколько дней, делать силовые упражнения; потом поила чем-то и укладывала на кровать. Многие дети рождались живехонькими, поэтому она душила их, затем обливала бензином, поджигала и бросала в котел или в канализацию».

Фелиситас – женщина с дурными наклонностями, что видно по жутко выпученным глазам и коренастому телу, придающему ей сходство со старой и отвратительной жабой, – почерпнула свои мрачные методы не иначе как в преисподней.

В заключение интервью мы спросили у Мануэля Конде Сантоса, знает ли он кого-нибудь из толстых женщин, которые ушли из дома Фелиситас Санчес худыми.

Поразмыслив несколько секунд, парень ответил:

«Да, Наталья, жена сапожника из мастерской напротив нашего магазина на Калье-де-Гвадалахара. Она живет на углу Косумель и Дуранго».

«А другие?»

«Еще одна живет на углу Атлиско и Хуан-де-ла-Баррера. Остальных не помню. Их было много, очень много…»

Мануэля Конде задержали, чтобы он «выложил» все, что знает, однако вчера днем отпустили.

Сегодня будут допрошены Фелиситас Санчес и Карлос Конде.

15

Суббота, 7 сентября 1985 г.

9:46

Возмущенный Эстебан дель Валье размашистым шагом выходит из кабинета следователя.

– Я не сливал фотографии, – заявил судмедэксперт в ответ на обвинения в том, что это он направил снимки в газеты.

– Кто тогда? – спросил Мигель Переда, отводя взгляд.

– Не знаю.

– Мы не можем допустить нарушения правил…

– Правил? – прервал Эстебан. – О каких правилах идет речь, если