с почти закрытыми глазами. Владелец газеты бросился к ней и выхватил фотографию.

– Совсем рехнулась, дура?

– Нет! – крикнула Летисия, когда Франко уже собрался швырнуть камеру об пол. – Не ломай!

Умберто Франко сунул выплюнутый «Поляроидом» снимок в карман брюк.

– Никаких фотографий.

Летисия Альмейда с облегчением взяла у него камеру и убрала в сумку.

– Никаких фотографий, – повторила она заплетающимся языком.

* * *

Как только атмосфера разрядилась, Переда бросился на Клаудию Косио, растянувшуюся на липком цветастом покрывале, усеянном пятнами неопределенного происхождения.

– Сейчас я тебе вдую, шлюшка, – заявил он, срывая с нее трусы. Девушка не сопротивлялась, превратившись в тряпичную куклу. Мужчина расстегнул брюки и спустил свои трусы, выставив на обозрение возбужденный член, который в юности окрестил Олегарио и с которым ежедневно разговаривал в душе.

– Поменяемся телками, эту я уже хорошо знаю, хочу новую, – сказал Умберто Франко.

Летисия сердито надула губы, однако не смогла в полной мере показать свое отвращение к Умберто Франко: мышцы лица не слушались. Мигель Переда уже набросился на девушку, елозя по ее лицу языком, оставляя на нем густой слой слюны. Он снял с нее трусы с той же легкостью, как и с Клаудии, подтащил к краю кровати, поднял ей ноги, нацелил Олегарио и проник внутрь.

Летисия застонала, и Переда вошел сильнее. Олегарио извергнулся после нескольких толчков в ее влажной тесноте. Пробормотав какие-то похабные слова, мужчина уткнулся лицом в кровать рядом с Летисией.

Клаудия Косио пару раз открывала глаза, но не могла удержать веки. Безвольное, накачанное алкоголем тело не сигнализировало мозгу о боли во влагалище – или в «кухоньке», как называла это место ее мать. Клаудия никогда не понимала, почему мать, рьяная католичка, так его окрестила; возможно, потому, что там готовят детей. Клаудия тоже не осмеливалась называть его вагиной: слово казалось слишком грубым, оскорбительным. Она предпочитала использовать такие эвфемизмы, как «моя штучка» или «там внизу». И там внизу Умберто Франко стремился удержать пенис внутри.

– От нее вообще никакого толку.

Мигель Переда едва приподнял голову от смятого покрывала.

Качка кровати усилила тошноту Летисии. Она хотела бежать в ванную, однако ноги не слушались, и ее вырвало рядом с комодом остатками съеденного час назад бифштекса вперемешку с перебродившей жидкостью неопределенного цвета с сильным запахом алкоголя. Девушка вытерла рот тыльной стороной ладони и вновь села на матрас. Подскочив, Переда наступил на блевотину и испачкал штаны, болтавшиеся у щиколоток.

– Черт, черт.

Он побежал в ванную, чтобы привести себя в порядок. Зрелище рассмешило Франко; он издал нечто вроде фырканья, которое Летисия опознала как признак надвигающейся эякуляции.

Скрючившись на краю матраса, Летисия Альмейда надела трусы, все еще чувствуя тошноту.

Переда вышел из ванной в насквозь промокших брюках. Летисия попыталась встать на ноги.

– Ну ты и шлюха, – сказал он, толкнув ее.

Она поспешно вскочила и на этот раз добралась до ванной, где ее стошнило в унитаз. Рвота продолжалась несколько секунд, пока в желудке ничего не осталось. Девушка села на холодную плитку, залитую водой после Переды.

Владелец газеты вынул член, излился на тело Клаудии Косио, затем сел и посмотрел на свой детородный орган в пятнах крови.

– С почином тебя.

Клаудиа Косио хотела открыть глаза, но веки будто сшили. Когда ее зрение прояснилось, Умберто Франко уже поправлял свою одежду и приказывал Летисии Альмейде выйти из ванной.

Девушка медленно встала и зигзагами подошла к кровати, придерживаясь за стены и мебель. Она легла рядом с подругой, и та непослушным языком спросила:

– Где мы?

Летисия не ответила, предпочитая не открывать рот, чтобы снова не стошнило. Она закрыла глаза и отдалась волнам, которые увлекали девушек в омут, откуда монстры уже их не выпустят.

Допив бутылку, мужчины позвонили водителю, чтобы тот помог загрузить девушек в машину, но подчиненный пожаловался на боль в спине.

– Оставим их здесь.

Франко пора было возвращаться домой к жене и детям.

– Завтра отправлю за ними этого болвана. – Он ткнул пальцем на водителя, тот отвел взгляд.

Они уже собирались отъезжать, когда женщина, проверяющая состояние номера, увидела девушек и выбежала, чтобы остановить «Гранд Маркиз».

– Стойте, стойте! – закричала она, преграждая машине путь.

Водитель опустил стекло; женщина тут же сунула голову внутрь и заявила, что они не могут оставить своих шлюх, которые лежат будто мертвые.

Наклонившись вперед с заднего сиденья, Умберто Франко протянул пару банкнот. Женщина взяла деньги и велела другому сотруднику мотеля не выпускать мужчин, пока она не убедится, что их спутницы живы. Вернувшись в номер, она подошла и прислушалась: девушки дышали, хотя так, будто подавились языками. Увидев блевотину, женщина снова вышла и сунула в окно машины две купюры.

– Этого недостаточно, чтобы убрать за вами комнату.

Мигель Переда достал из кармана и протянул женщине еще две банкноты, и та наконец сделала знак второму служащему пропустить их.

«Гранд Маркиз» скрылся из виду на шоссе.

Как только машина уехала, женщина вернулась в номер вместе с помощником. Разбудив Клаудию и Летисию, они приказали девушкам выметаться. Клаудия, чье сознание затуманивал алкоголь, не могла понять смысла слов, тем не менее с большим трудом подняла с кровати свое тело, едва реагирующее на команды мозга и казавшееся чужим. Ее трусы запутались вокруг правой лодыжки. Летисия, с чуть более ясной головой, но с явными признаками разобщения конечностей, тоже медленно встала; комната закружилась, как неуправляемая карусель.

Они не заметили мужчину, который подглядывал за ними из другой комнаты. Он видел, как приехал «Гранд Маркиз», а затем укатил только с двумя мужчинами. Соглядатай дождался, пока девушки выйдут, и проследил, как они уходили, шатаясь и держась друг за дружку, чтобы не упасть. Взяв ключи от машины, угнанной несколькими часами ранее, он отпер дверцу и отправился на поиски.

Это происходило как раз в тот момент, когда подруги присели на корточки помочиться в нескольких метрах от входа в мотель.

Дезориентированные, они встали на обочине шоссе, не зная, в какую сторону идти, и неуверенно двинулись влево.

– Попросим кого-нибудь нас подвезти, – предложила одна, пока они брели вперед, и другая кивнула.

Смерть остановилась на «Ниссане Цуру[21]» выпуска 1984 года с номерным знаком из Мехико.

Мужчина открыл дверцу с водительского места и, не выходя из машины, жестом пригласил их сесть. В одно мгновение по салону распространился запах перебродившего алкоголя, рвоты и мочи. Он непроизвольно закрыл нос рукой. Летисия заметила его жест.

– Извините. Не подбросите нас до Сан-Мигеля?

Он молча кивнул.

– Мы очень далеко оттуда?

Он посмотрел на Клаудию Косио в зеркало заднего