Ариадна Тихоновна сокрушенно покачала головой, рассматривая через лупу кольцо с бриллиантом на Алинином пальце.

– Но потом все изменилось, – продолжала придумывать моя подруга, – я выросла, сама стала зарабатывать на жизнь. Как видите, не нищая. Только вот мама моя недавно умерла, недолго в богатстве и роскоши пожила. Перед смертью она мне рассказала о родственниках, которые ее когда-то обидели. Но она на них зла не держала, через меня хотела передать Алевтине Павловне, что она их с Леней прощает. Вы говорите, что тетя Аля уехала? Значит, я ее не скоро увижу?

– Ну этого я не знаю, сколько дней она еще будет отдыхать.

– А расскажите мне, какая она, тетя Аля? Я ведь ее и дядю только в раннем детстве один раз видела и совершенно не помню. Поди, хорошо они жили?

– Ой, дочка, я чужие секреты хранить умею. Ну да раз ты так просишь, расскажу, – не стала долго упираться Ариадна Тихоновна. – Не завидуй им. Может, вы с мамой в нищете лучше Крошиных жили, веселее. Когда этот дом сдали, Крошины получили лучшую квартиру, на двоих им дали четырехкомнатную. Правда, скоро к ним Крошина сестра приехала, Нина. Почему Крошин своей сестре отдельную квартиру не выбил, не знаю. Может быть, потому что чересчур честный был, не хотел закон обходить. Не могу судить. Ну да тесно им не было. Ни у Алевтины Павловны, ни у Нины детей не было. Нина была женщиной молодой, незамужней, ей бы еще погулять, а вот Алечку отсутствие детей тяготило. Сколько раз она мне жаловалась, какая ж семья без ребеночка? Крошин свою жену на какие только курорты ни отправлял, каким только профессорам ни показывал, а все без толку – не могла родить Алевтина. Мне тогда так жалко ее было. Муж целыми сутками на работе – что поделаешь, должность такая, – она одна-одинешенька.

– А сестра, вернее, свояченица?

– Нина, что ли? Не сложились у них отношения. Нина намного младше Алевтины была, отсюда и интересы разные. Нинка не работала, и безделье ей было в радость.

– А Алевтина работала?

– Да. Она преподавала в местном политехническом институте. Лекций у нее немного было. В девять уйдет, в двенадцать уже дома. Нина только к тому времени просыпалась. И тут начиналось. Алевтина не могла понять, почему молодая женщина ничем не хочет себя занять? Да Леониду Ивановичу нужно было только рот открыть – и Нину взяли бы в любое место. Не подумайте, что Алевтина упрекала свою свояченицу в куске хлеба или в том, что она живет с ними. Она интеллигентный человек и ничего подобного себе бы не позволила. А вот Нинка, та регулярно возводила поклепы на невестку, мол, та к ней придирается. Леонид не всегда становился на защиту жены. Что там говорить, кошмарные это были годы для Али, она и обижалась на мужа, и плакала. Так прожили они, наверное, лет пять, не меньше, а потом Нинка из квартиры выехала. Кто-то говорил, что она на курсы какие-то в другом городе поступила, иные, что на Север завербовалась. Хотя мне мало верилось, что Нина сможет жить на Севере. Но как только сестрица из квартиры исчезла, отношения у Леонида и Али наладились. И как результат – Аля забеременела. Только мы об этом не сразу узнали. Поначалу видно-то не было, а когда что-то можно было заметить, Леонид ее за город вывез на свежий воздух, подальше от недобрых глаз. Боялся он, что ребеночка могут сглазить. Алевтину Павловну мы увидели, когда та уже с ребенком вернулась. Такая хорошенькая девочка у нее родилась. Волосики темные, локоны колечками. Куколка – одним словом. Ангелиной назвали, в честь свекрови. Родители в ней души не чаяли.

– А сколько же сейчас дочке Крошина? – спросила Алина.

– В каком году она родилась, я вам точно не скажу, давно это было. Но лет тридцать пять уже точно есть, а может, и больше.

У Алины учащенно забилось сердце. Никто не видел Алю беременной. Значит, не факт, что это вообще было. Приблизительно в то же время Ада Семеновна родила девочку. Леонид Иванович, используя свои связи, мог забрать у любовницы ребенка, и врачи могли бы ему в этом помочь: сказать роженице, что ее ребенок умер, и в тот же день передать кроху Але и Леониду. Конечно же, Алевтина будет отрицать, что дочь не родная, а приемная. Леонида уже нет в живых…

Другой человек бы засомневался: нет ни одного подтверждения, вся история слишком похожа на мексиканский сериал. Но Алину ничто не смущало, она чувствовала себя победительницей.

– Не знаю, Андрей Михайлович, какой сегодня для вас день, плохой или хороший, но сегодня вы обрели двоюродную сестру, Ангелину. К сожалению, я ее не застала дома, торопилась успеть к вам, – Алина замерла в ожидании похвалы.

– Это так неожиданно, – промямлил Кружилин. – Сестра… Я всегда мечтал о брате или сестре, а сейчас не знаю, что и сказать. Я в смятении…

В какой-то момент мне стало жалко Кружилина. Он действительно растерялся. Я перевела взгляд на самодовольное лицо Алины, и сомнения рассеялись – рано или поздно, но правда выплывет наружу. К чему лишние разочарования?

– Андрей Михайлович, расслабьтесь, нет у вас никакой сестры, – как можно спокойнее сказала я.

– Как это нет? – взвилась Алина. – Жива и здорова, живет по адресу… Или ты не веришь, что первый секретарь горкома мог украсть у Ады Семеновны ребенка? Так я тебе говорю, мог и украл! А бедная Ада Семеновна все эти годы слезы лила в подушку, не зная, что ее дочь живет на соседней улице.

– Может, Ада Семеновна и лила слезы в подушку, только ее слезы никакого отношения к вам, Андрей Михайлович, не имеют, потому что, – я оглянулась на Алину. Она стояла подбоченившись и исподлобья сверлила меня взглядом, – потому что она не была сестрой вашей мамы, – собравшись с духом, выпалила я.

В комнате воцарилась звенящая тишина. Кружилин вновь впал в ступор. Алина беззвучно то открывала, то закрывала рот.

– Ты хоть поняла, что сказала? – Алине наконец удалось совладать с эмоциями.

– И правда, – отмер Кружилин, – вы сейчас сделали такое… такое заявление.

– Все это чистая правда, – заверила я их. – У меня даже есть живой свидетель, который может подтвердить мои слова.

– Кажется, я уже никуда не еду. Где же мама? Где ее носит? Рассказывайте, – потребовал Кружилин.

Стараясь быть краткой, я выложила все, о чем мне рассказала Клавдия Егоровна.

– Это ничего не меняет, – выслушав меня, сказал Кружилин. – Кем бы тетя Ада ни была на самом деле, Иволгиной или Цибельман, для меня она останется родной тетей.

– А как же быть с Ангелиной? – поинтересовалась Алина.

– Мне почему-то кажется, что ей ничего говорить не надо. Время не повернешь вспять. У вас ведь нет прямых подтверждений, что ее родила тетя Ада?

– Нет, но можно покопаться в архиве, – Алина не сдавалась.

– И что это даст? Ады ведь все равно нет в живых, а у Ангелины наверняка было счастливое детство: любящий отец, заботливая мать. Зачем ей знать, что ее родила другая женщина, если, конечно, все было так, как вы предполагаете?