тело, и оно познало тысячу оттенков боли. Как думаешь, девочка, что он с ней делал? Ты ведь уже догадалась. Догадалась, как появились Бонки.

– Нет… Никки другой!

– Другой? – темнота задумчиво застыла, но потом покачала головой. – Прислушайся к его словам. Твой Никки такой же. Он – человек.

– Ани, прошу, не заставляй меня … – он сцепил челюсти и сквозь зубы выдохнул: – Не заставляй меня тебе приказывать!

Зимний лес содрогнулся, или то дрожала я. Холодный северный ветер обернулся в белый буран.

Никки знал. С самого начала знал!

Николас. Нет больше Никки.

– Видишь? – темнота вздохнула и моими руками подняла окровавленный нож. – Вот она – любовь. Цепь, которой хозяева держат нас на привязи. Но люди глупы. Мальчик еще не знает, что больше не может приказывать.

Она шагнула из тени, в черных глазах её отразился Никки.

– Не может? – белый снег закрыл черные останки сгоревшей крепости.

– В тебе его дитя, – равнодушно пояснил Рэндольф. – Тюрьма почти разрушена.

Николас смотрел в темноту. Она улыбалась ему моими губами, она целовала его лицо.

– Ани… – простонал он, когда руки её расстегнули ворот его зимней куртки.

– Ани… – на белый снег упал черный форменный свитер.

Ветер подхватил сброшенную им футболку, и я окутала её собой – ткань всё еще хранила остатки тепла и его запах.

– Ани… – горячее сердце ударилось в женскую ладонь.

Темнота приставила к его груди лезвие, раня смуглую кожу. По острию побежала алая кровь, скатываясь вниз, омывая тонкие белые пальцы.

– Нет! – я сжала её запястье, заставив выронить нож.

– Уходи, Николас… – подчиняя горло, прошептала я. – Ты никто мне. Ты не имеешь права мне приказывать. И любовь твоя – ничего не значит.

– Ани… – он вздрогнул.

Темнота, отступив, оглянулась на темные деревья зимнего леса. На меня настоящую.

– Убирайся, Николас, – устало повторила я. – Потому что если ты не уйдешь, я убью тебя.

– Убей, – улыбнулся он краешком рта. – Мне незачем жить без тебя, Алиана.

Я туманом обняла его тело, поцелуями стирая выступившую кровь. Смотреть на Николаса глазами человека было больно. Соленые слезы льдинками впивались в кожу, и белый вихрь невидимой кисточкой закрашивал его лицо.

– Если любишь, будешь жить, – ответила я. – Ты не позволишь мне забрать и Ральфа!

Он упрямо мотнул белой головой, отбрасывая несуществующую челку.

– Я люблю тебя, Ани! – Николас сжал кулаки.

– Убирайся! – тысячей голосов закричала я и исчезла, ушла в тень зимнего леса.

Ветер стих, хлопьями падал с неба снег и таял, касаясь мужских плеч. Николас пошатнулся, но устоял на ногах. Темнота всматривалась в его лицо, она вслушивалась в стук его сердца. Она видела, как что-то крича, подбежал к краю леса военный. Человек принес зимнюю куртку. Младший Холд сунул руки в рукава, дотронулся до ствола высокой березы, поднял к небу глаза… и ушел.

Война. Прямо сейчас. На юге. Красной кровью погибших солдат выплеснулась моя боль. Пусть.

Лишь бы живой.

* * *

Ральф изучил свои новые комнаты. Комнаты как комнаты, только большие. Спальня, кабинет, душ, и замок на двери, который снаружи не открывается. Бонк хмыкнул, закрывшись изнутри. Надо же, ему обеспечили приватность.

Стемнело. Мелкий дождь моросил по стеклу. Ральф подошел к окну и задумчиво посмотрел на сияющий огнями вечерний город, с удивлением понимая, что разместили его в гостевом крыле, и это очень далеко от спальни Юрия.

Бонку даже немного неловко стало за свои мысли. Воображение уже рисовало … всякое. Но дела до него величеству как будто не было. Во всяком случае, когда Ральф вышел из своих комнат, приставленный к нему гвардеец ничего не сказал. Ну а раз распоряжений нет, Бонк направился куда глаза глядят, и весь вечер слонялся по дворцу. Библиотеку вот нашел.

А чего нет? Книги он любил. Тем более, Юрий давеча хвалился редкой библией. Может быть, повезет найти её и полистать? Ральф ступил на деревянный паркет и глубоко вдохнул знакомый запах старых книг. А тут ничего так. Уютно. Даже золота в интерьере, считай, нет. Всё в темном дереве. Лестница на второй ярус простая, лишь парочка резных завитков на балясинах. И овальный ковер под огромным глобусом в середине помещения, о чудо, бежевый, а не красный.

– Господин Бонк, – осторожно позвал его гвардеец.

Странно, чего это его молчаливый спутник решил вдруг подать голос? В библиотеку нельзя? Кто знает, он ничему бы не удивился. Ральф оглянулся на своего сопровождающего. Тот весь вечер так и таскался за Бонком хвостом, но, надо сказать, ничем не мешал, держась на почтительном расстоянии.

– Да? – сощурился Ральф.

– Я прошу прощения, что отвлекаю вас, – вежливо сказал мужчина. – Но через пятнадцать минут начнется ужин. Может быть, вы вернетесь сюда позже?

Бонк с сожалением обернулся на высокие стеллажи, взлохматил волосы и согласно кивнул:

– Да. Вы правы.

Значит, и сюда ему тоже можно. Уже неплохо.

Ральф вернулся в коридор и, не задумываясь, направился в сторону главного корпуса, решив срезать путь через оранжерею. Раньше сядет, раньше выйдет из-за стола и вернется в библиотеку. Это логически.

– Ужин будет в малой столовой, – гвардеец вновь обратился к Ральфу у самого входа в стеклянный коридор.

– Направо, и по лестнице вниз, если я не ошибаюсь? – уточнил Бонк. Он эту малую столовую, еще когда они с Ником вчера шли, углядел, и, разумеется, запомнил расположение.

– Совершенно верно. Полагаю, мое сопровождение вам больше не нужно?

Ральф опешил. Вида, конечно не подал. То есть гвардейца приставили, чтобы он не заблудился? А он-то решил, это пригляд, чтобы опять не удрал.

– Нет, не нужно.

– Если вам понадобиться помощь, вы можете обратиться к любому из охранников.

– Благодарю, – кивнул Бонк, и мужчина откланялся, оставив Ральфа в одиночестве.

Хоть все тюльпаны рви. Правда, подарить их некому. Ни Элизабет, ни Алианы рядом нет… а может быть, повезет, и Николас найдет сестру? Они вернутся в столицу и придут за ним во дворец, чтобы всем вместе поехать к Лиз. А потом… а потом рванут куда-нибудь на мотоциклах. Ральф улыбнулся, вспоминая угрозу младшей Холд. Он бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас рядом с ней и получить обещанную благодарность. Жаль только, что у него ничего нет.

Он прошел оранжерею насквозь, и безошибочно нашел нужное помещение. Юрия еще не было, гости ждали императора в небольшой гостиной. Бонк поздоровался с присутствующими. Парочку мужчин узнал, кто-то узнал его – на рождественском ужине виделись. Ральфу даже руку пожимали, он делал вид, что так и нужно. Почему бы не перекинуться с приятными людьми парочкой фраз?

– Снова отлыниваете от дежурства, курсант Бонк? – хохотнул его собеседник,