подобного может дойти. Любой потомственный магистр не подпустит к себе даже мысль, что бы проводить дуэль с неравным себе по статусу магом.

— Вы правы, дуэль — мой единственный выход… — с окончанием этих слов, Безумец скинул с себя маску белой нелепой вороны. Он перестал ссутулиться, расправил плечи, его руки стали держать посох по-новому, показывая свою готовность к бою, а его лица покинула лживая улыбка, оставив после себя каменное спокойствие и хладный взгляд до глубины души оскорблённого магистра. Вызывать на дуэль надо с высоко поднятой головой. — Только известно, что ответственность за действия рабов лежит на их хозяине. Ваши слуги проявили воистину хамское отношение к гостям, и за это будете вынуждены ответить вы, лорд-магистр.

«Безродный вызывает на дуэль самого магистра?!» — этот вопрос волной непомерного удивления окатил всех присутствующих. «Да что эта шваль себе позволяет?!» «Он точно безумец.» «Похоже у Круга скоро будут новые свойства.» Эти и другие слова прошлись уже вскоре второй волной шёпота. Сильнее всех, конечно, были возмущены магистры. То, что кто-то из черни смеет бросать вызов их коллеге, казалось им просто немыслимым.

Но всё это было лишь первой реакцией окружающих. Совсем скоро удивление сменилось жаждой крови. Ныне взгляды уважаемых господ были ещё страшнее, все стали похожи на гончих, что загнали бедного зайца в тупик и теперь с упоением смотрят, что их жертва предпримет в агонии последних моментов своей жизни. Ещё больше забавляла глупость «зайца», который сам себя загнал в эту ловушку.

В обществе с меньшим налётом фальши и напыщенности люди с такими взглядами уже во всю бы делали ставки, как скоро от этого наглеца останется лишь пепел.

Самого Нихалиаса первая волна также коснулась. Какое-то время он просто стоял и не моргая смотрел на ненавистного мага, который спутал его планы, в очередной раз поставил в не лучшее положение. Однако когда пришло принятие такой наглости, магистра, в отличие от остальных, захватил не азарт, а самая настоящая ярость. Неописуемо сильно его задело, что этот оборванец, это хромое недоразумение смеет ему (магистру!) бросать вызов.

В иных условиях подготовка к дуэли могла занять время, а сам магистр имел полное право вообще от неё отказаться, ввиду своей очевидной (как ему казалось) быстрой победы над самоуверенным соперником. Однако сейчас старший Нихалиас этим даже не думал воспользоваться. Лишь приказав своим солдатам оцепить зал и встать перед гостями, чтобы защитить их от шального заклинания, лорд в ярости сразу же схватил посох, мечтая проучить безродного наглеца, что опозорил его сына, а теперь замахнулся ещё и на дуэль с ним самим.

Правда, настоящей точкой отсчёта дуэли лучше считать момент первой совершенной магистром атаки, поскольку именно она показала всем гостям, уверенным в беспомощности безродного мага, что победе их коллеге не стать мгновенной. Старший Нихалиас, несмотря на злость, повёл себя как настоящий маг: к подготовке защиты и атаки подошёл рационально. И первое своё заклинание он выбрал осмысленно, поэтому им стал не хаотичный огненный шар, зарождённый яростью, а ужасающие молниевые жгуты. Такие виды заклинаний вызывают эффект паралича разной степени тяжести, и очень эффективны против магов. Это воин, ощутив судороги и покалывания, может прикрыться щитом, пока последствия от пропущенного удара не спадут. Маг же остаётся практически безоружен, и если стихийник ещё может успеть атаковать в ответ, то вот тот, кто опирается на более деликатные, но требующие концентрации и времени школы, оказывается совсем беспомощным. О какой концентрации и аккуратности может идти речь, когда твои руки в судорогах только и могут вцепиться в посох? Магистр, делая свой выбор, учёл и это, и физическую слабость противника — если поразить ему ноги, то он тут же упадёт и уже не встанет.

Но несмотря на подготовку, быстрой победы лорд-магистр не получил. Сорвавшиеся с его посоха молниевые хлысты тут же жадно помчались к противнику, однако даже долететь не успели, как были захвачены паутиной защитных заклинаний, в которой они запутались и уже вскоре распались на бесформенную энергию, вернувшись в Тень.

Для гостей подобное стало неожиданностью. Они, конечно, из азарта хотели, что бы хромой маг пережил данный удар и дуэль продолжилась, но считали, что хоть один молниевый хлыст достигнет цели. Магистр не скупился на силу, некоторые гости даже порадовались своей зрительской роли, поскольку понимали, что будь они сейчас на месте бродяги, то не смогли бы подавить такое сильное заклинание. Но столь опасная магия без вспышек и следов просто растворилась в воздухе на полпути от мага, и многих это впечатлило, заставило роптать.

Даже магистр нахмурился, то ли от осознания, что этого мага они всё-таки недооценили, то ли от огорчения, что его само собой разумеющейся победы не произошло.

Отражение первой атаки задало темп дуэли, которая в итоге непредсказуемо затянулась.

Безумец не мог назвать противника сильным, а уж тем более равным себе. И это не задетая гордость в нём говорила, а наблюдения, им собранные за время дуэли. Был бы его соперником боевой маг, тот же Вирен, к примеру, противостояние стало бы опаснее, поскольку такой противник, увидев, что его заклинания бесполезны, начнёт сокращать дистанцию, чтобы пустить в ход мечевидную часть своего посоха. В большинстве случаев для не боевых магов ближний бой становится фатальным, а поэтому мужчине действительно пришлось бы задействовать все свои знания, чтобы избежать поражения.

Но его противник не боевой маг. К счастью, потому что Безумец не был охоч до азарта смертельных поединков, а любил держать ситуацию под контролем. Но одновременно и к сожалению, потому что задетую гордыню хотелось потешить за счёт по-настоящему приятной победы над серьёзным противником.

Хоть лорд не был привязан к одной школе и победной тактике, он нападал, старался найти брешь в защите противника, но все его заклинания без особых трудностей блокировались, а любые попытки хитрить читались на перёд. Сновидец этого ожидал, поскольку уже при встрече с Алексиусом понял, что ныне даже магистры не озабочены маскировкой своей деятельности в Тени, но не злорадствовал. Несмотря на своё несомненное превосходство, Безумец был полностью сосредоточен на поединке, следил за окружением и Тенью. Нихалиас, как и другие обычные маги, не мог оценить даже приблизительно силу сновидца, но это не помешало его самоуверенности считать, что какой-то якобы безродный не может ни в чём обойти его, магистра. Безумец повторять этой ошибки не собирался, а потому за всё время дуэли никто не увидит на его лице даже улыбки, лишь хладный взгляд древнего оскорблённого магистра, жаждущего отомстить за унизительное пренебрежение его