бесцветное. А и даже еще и… не полое. Тогда бы — хотя бы и контур был, верно. А там… и его нет. И их же как таковых… без вмешательства извне и собственного, личностного же взгляда каждого на них… тоже. Нет… ничего! Как и… никого. И вот эти же самые… никто… производят… ничто! Взаимно и взаимосвязано… В одну… и в другую же сторону. Вместе! А? Да и тут же ведь еще… забавно, учитывая же еще, что… Большой взрыв… при котором душа развернулась и не свернулась… а Вселенная расхлопнулась и не схлопнулась… произошел… лишь один раз. И все! А и как будто… как произошел, так и происходит же… и по сей же день! До сих пор… Просто… и в куда меньшем масштабе. Но и в то же самое время — куда больше и чаще… Вопрос же лишь только в том: «в том же ли самом качестве… при условии уже и именно не того же самого количества?»…

* * *

И, в очередной же раз мотнув головой, но уже и именно отрицательно, как и для того же, чтобы избавиться от своих мыслей внутри, чем и от его же слов снаружи, она грузно выдохнула и все-таки открыла глаза, смотря на себя теперь в отражении черного потолка. Затем раскрыла свою левую ладонь под курткой и, вытянув ее к тумбе за кофтой, спрятала ее под верхнюю же одежду вместе с рукой, повесив так же. И уже было развернулась, чтобы уйти. Даже и нажала следом на ручку двери правой же своей и сейчас же свободной рукой, вдыхая уже прохладу и свежесть из щели между косяком и самим же черным листом двери. Но не успела и единого шага сделать за порог, как была остановлена мужской правой рукой, легшей неожиданно поверх и тут же крепко сжавшей ее собственную, параллельно порыву ветра, ударившему в спину и принесшему белой остаточной пены, размывшей ее взгляд и осадочной соли, защипавшей в носу и на языке.

— Стоять, Зорька! — Ознаменовал уже и голосом свое появление за ее спиной парень и захлопнул дверь перед ее носом, крутанув еще и округлую ручку внутреннего замка, расположенного чуть выше основного, несколько раз — для верности. И только уже потом развернул и ее саму перед собой и к себе же лицом обеими руками, чуть сильнее же при этом сдавив ее талию: будто стоя рядом и перед ним же самим, она могла еще куда-то и сбежать. Так еще же и через закрытую стальную дверь. Разве что и к кому-то — сразу же и к апостолу Петру на поруки. На что и левый же ее бок тут же отдался выстрелом по всему телу и тянущей конкретной болью по всей же поверхности этой самой стороны, еще толком ведь и не зажив от и с прошлого же раза. Но и она бы была не собой, если бы еще и в этом ему уступила, не настолько ведь слабая да еще же и будучи перед ним. А в остальном же — останется пока в остальном. Как и остальному же и остальным. — Кто?

Но и, не дав возможности ей нормально ответить, как и в ответ же, возможно, взаимно же хоть что-то и спросить — ее вновь передернуло и даже как будто и пуще прежнего, ведь еще и немного перекосило затем: не столько уже и от жесткости его тембра, сколько и от пусть еще и непродолжительной, но и довольно-таки до сих пор же еще колющей боли, которую она уже просто не могла игнорировать и отозвалась, убрав чуть резче, чем планировала же и изначально, чтобы уж и не спалиться совсем, его руки с себя, чуть даже еще и отпихнув его самого при этом. После чего еще и параллельно про себя прямо-таки и прося, а даже и моля за него и себя — перевести эти стрелки на взаимную же все неприязнь. Что, к удивлению, по крайней мере и ее, вроде бы и сработало — он тут же отошел от нее на шаг. Но даже как-то и куда больше именно между прочим, в порядке вещей. Не отреагировав же и на иное никак — просто не приняв это на свой счет. Заинтересованный уже совсем другим в этом же всем. И когда она уже и сама поняла, что именно — несколько раз нервно сглотнула, почти давясь своей же поникшей и уставшей от нервного перенапряжения сиренью. Понимая, что уже начала и не столько просто интересовать его, сколько и именно пере- и притягивать его внимание к и на себя. Буквально же и заставляя, принуждая его переводить свой взгляд темно-синих глаз с ее щек на сухие губы и обратно, особо же еще задерживаясь именно и на местах ранений и прямо-таки и облизываться, как кот на сметану, но и будто еще и за нее саму. Ведь и сама она боялась в то же самое время уже и не только постоянно дышать, но и часто моргать да и как-либо иначе, а там и вообще же двигаться. Прекратив уже даже почти что и сглатывать. По крайней мере и как все же до — дюже видно. Но он и без того прекрасно видел и просматривал ее шею, как и мелкие прозрачные капельки дождя: что ранее лишь только скатывались по непросохшим еще до конца ее темным волосам и к концам же их, а теперь же еще и из-за ее же все перед этим периодической тряски головой, как и шевелюрой же самой — по горлу, смешиваясь еще по пути же и с потом и каждый же раз впитываясь в ворот кофты.

Осмотрев же, и в свою же уже очередь, ее досконально, как и пустив же параллельно свой нос по ветру на предмет чужеродности и подтвердив же сейчас, как еще и ее же собственным разбитым и во всех же смыслах лицом те самые свои и только догадки лишь еще и на подходе-подлете к ней, а перед этим еще и мельком же учуяв нечто не соответствующее ей и на ее же кофте, после чего еще продолжая же чуять это с дивана в пустом и свободном помещении, без возможности перебить хоть чем-то, если уж и не кем-то, так еще уже и с почти что выдохшимися духами, он облокотился на встроенный черный деревянный шкаф позади себя и скрестил руки на груди, склонив голову к правому плечу: