в ожидании уже и ее личного ответа, как и чистосердечного признания. Слегка прозвенев при этом еще и семейной реликвией, как и ключом на шее, натянув же параллельно и до упора тем самым и без того обтянувшую его тело белую тенниску с коротким рукавом, покрывающую черную резинку и завязки же в цвет самих спортивных штанов с двумя такими же резинками у ступней. Всем своим видом, как и собой же самим, осознанно или нет, делясь же при этом и как ни иронично для него же и самой девушки на две же части-стороны, черную и белую, так еще и как светлый верх и темный низ, являя собой прям стандарт дресс-кода и лучшего же среди лучших: что среди банкиров, что и офисных работников. Вот только и не для нее. Что и в случае же с ним вдруг и обращалась в дальтоника, видя либо только черное, либо только серое. Все. Света ему, на ее же и сугубо взгляд и вкус, все равно не хватало: что снаружи, да что и внутри.

— Хорошо… Подойдем с головы! Да будет тебе известно… дождь хоть и скрывает какие-то запахи, но и в основном — лишь только очищает воздух! Убирая и прибивая затхлость и грязь… Пыль! Оставляя на плаву же как раз таки и все остальное… Что могло в принципе и затеряться без него… Во всей же этой куче-мале и таком же скопище… В толпе и… прямо-таки и букете второстепенных запахов! — Небрежно фыркнул Егор и оборвал же сам себя, глубоко вдохнув. Затем так же глубоко выдохнул и на мгновение прикрыл глаза, чуть хмурясь. Словно бы и уже устав как в принципе, так и от нее же самой — в разрезе же все и повторения же одного и того же, как и от обучения-всучивания же того же и тому же, кто и, по сути-то, уже сам же должен был это знать, разбираться и понимать, если уж и не до конца принимать. Так еще же и без него. Как и его же, собственно, повторения. Но и, видимо, нет. И именно поэтому лишь спустя минуту-две раскрыл их, как и куда жестче продолжая. — Но кое-что все же не может укрыться в них же и с ним… Как и в нем! Оставаясь всегда в одном экземпляре и одиночестве… Это как… будто среди серой, темной толпы с такими же еще и зонтами вдруг раскрывается красный зонт! Вот так… и это же самое кое-что… сейчас так и выдает тебя с потрохами! Высвечивает же… буквально. И да, заметь, это уже не твой ангельский, а там же и божественный свет… Не в этот раз! Да и не свет же… в принципе. Это… тьма! Ведь это алый и… кровь. В смеси же еще и с темной энергией… Не твоей уже. А и палкой этого самого зонта! Которая буквально и уже впиталась в кожу твоей щеки, а перед этим же еще и пролилась небольшим количеством… не качеством… и из твоей же все губы… день-два назад. Точность сбивается! Как и следы же путаются… Не без твоей же помощи все, конечно! Ты их запутала… и путаешь же до сих пор… сама. Почему-то не лечась и… не заживая. И даже и без достойной регенерации на это и при этом же… В принципе! Но и с этим же — мы разберемся позже. Будем же, и как прежде, разбирать проблемы — по мере их поступления! Где и сейчас же на сцене… — хищный оскал тронул его губы вместе с жаждущим, голодным блеском потемневших, хоть еще и не обратившихся глаз, — …он. Именно: он! Мужчина… Я чувствую его… и пусть лишь теперь уже… но и определенно же точно. Как будто и собрав же наконец все части пазла воедино… И именно здесь, сейчас и… с тобой. Хоть и не с этой одеждой! Нет… С забранной тобой вот только и кофтой. И даже — через духи! Подобное тянется к подобному, м? Как и убийца всегда возвращается на место своего же преступления, как никогда же громко… да и громче же всех остальных… плача после на похоронах своей же все жертвы! Но и… да… к вопросу же о следах! Может, ты и смогла отвлечь теми же все духами… да и того же все Ксандера. В конце концов, сколько всего и всех же о нас трется за день… и под солнцем же, да? А сейчас еще и перекраситься… Надо же, прям и для меня! Но вот и только лишь зря — меня тебе отвлечь никак и ничем уже не удастся. Как, собственно, и перебить чем-то мой уже давно настроенный нюх… Но сможешь наконец и именно нормально помочь! Хотя бы и затем и потому что иначе — просто не выйдешь отсюда… раньше прихода того же все Ксана или Ника. Попробуем еще раз… немного уже и сузив круг… кто он?

— Будто я знаю! — Фыркнула София, продолжив уже и сама подпирать только уже и свою же почти дверь спиной. Так же еще и вторя его позе у шкафа. Но и, ко всему, еще и от себя возведя-подкатив свои уставшие, слегка и покрасневшие карие глаза к потолку.

— А с каких это пор ты стала передо мной и так открыто еще глаза-то закатывать, м? — Твердо и даже жестко, в открытую же еще при этом и насмехаясь над ней, спросил блондин, явно не оценив ни ее недопародии, ни переюмора. И, сделав лишь один широкий жест, шаг к ней, в секунду вернулся обратно и встал почти вплотную к ней. Оставив лишь небольшое пространство между собой и ней для маневра: как для нее, так и для себя. Опершись при этом еще своей правой рукой поверх ее головы, а левую же уложив вновь на ее талию и сжав же ее, но уже и не так сильно, как и крепко. Так еще и нависнув над ней, точно скала: с той же все свежестью после схождения морской волны с остатками пены. И смотря же теперь ей точно в глаза своими же сейчас как никогда же и нигде, ни с кем острыми темно-серыми пиками, будто и в дартсе, метя ровно и прямо в ее же уже резко сузившиеся от страха черные зрачки, словно в десятку. — Что? Клыки наконец молочные подточила, шипы обрела и ногти-когти отрастила? И полгода не прошло!

— А вот… — начала на срыве-треске брюнетка, но только