Сивухин не шевелился. Неровной походкой я бросился к нему. Опустился на колени и медленно, стараясь не сделать хуже, попытался перевернуть его.

Глаза закрыты, лицо бледное, будто вся кровь отхлынула от головы. Ну, нет, не со мной. Я похлопал его по щекам. Не получив реакции, отвесил полноценную пощечину, да не такую, как барышни бьют, а такую, чтобы однополчанина в чувство разом привести. Он поморщился, ресницы поднялись, боец осоловело начал оглядываться по сторонам.

— Так, держись, браток, я потом перевяжу, надо пока потерпеть. Встать сможешь? — Сивухин крутила глазами, похоже не понимая, что происходит.

Серьезно его оглушило.

Стиснув зубы и стараясь не глядеть на его рану, я перекинул руку товарища через свое плечо и привстал, поднимая его на ноги. Голова Сивухина болталась, он неловко перебирал ногами, будто они не слушались.

— Эй, друг, давай, нужно идти.

Боец с горем пополам поднялся. Я правой рукой подхватил его под поясницу, под ладонью почувствовал что-то мокрое и горячее.

Он навалился на меня всем телом, никак не приходя в себя.

— Давай, — зарычал я, делая первый шаг.

— Нам нужно дойти до чёртого моста около километра, а там и деревня, а в ней люди. Мы тебя вылечим, вот увидишь.

Где-то позади снова громыхнуло, но я даже не вздрогнул. Рядом, в метре от меня пролетел ком земли, видно, выворотило очередным взрывом.

Я продолжал шагать и думать только об одном, как доставить бойца к доктору. Только где этого доктора взять, я пока не придумал. В голове была полнейшая каша. Рукой чувствовал, как китель пропитывается кровью, и это не давало расслабиться. Я понимал что это не просто мокрое пятно, это жизнь моего друга вытекает сквозь пальцы. Я стиснул зубы.

Бомбить перестали. Я тащил друга минут десять, как до меня дошло — я ведь могу прижечь рану. В голове завертелись шестерёнки. Небольшую рану, положим, прижгу, а вот если у него внутреннее кровотечение, то станет только хуже.

Как действовать? Как остановить кровь? Хоть в глазах и двоилось, впереди разглядел фигуру Саламандрова.

— Игорь Петрович, помогите! — попросил я, отбросив свою ненависть. Нельзя чтобы Сивухин погиб. Да я ненавижу Саламандрова, но если он поможет….

Я пошатнулся и упал на колени вместе с раненым бойцом.

— Господин, у вас есть какое-то лекарство? Магия? — я опустил товарища на траву и принялся копаться в штатной аптечке. Зачем-то вытащил из рюкзака бинт и замер, глядя на аристократа снизу вверх.

Тот подошел ближе и стоял, нервно постукивая ногой.

— У меня ничего нет, чтобы помочь, — ответил он. — Помочь надо, но не так, как ты хочешь, — он прищурившись поглядел на меня.

Я осторожно положил голову Сивухина и поглядел на аристократа.

— Что вы имеете в виду?

— Что-что? Надо помочь ему отойти в мир иной! Ты разве сам не видишь? Мы с ним далеко не уйдем.

— Там, у моста, есть деревня, оставим его людям, если кто-то остался. Он обязательно придёт в себя..

— Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, убей его. Он уже не жилец.

Сивухин уже не вращал безумно глазами, он смотрел на меня, и его рот стянула гримаса боли. Видимо шок отпустил, оставив место боли. Его затрясло. Он вдруг всхрапнул.

Не знаю, слышал ли он слова Саламандрова, но его глаза просили о том же.

Я и сам понимал, рана была отвратительная. Я лишь мельков видел её, но и так всё было ясно. Чудо, что Сивухин продержался столько. Даже если я сейчас найду врача, он уже не выкарабкается. Вопрос только один, сколько он промучается перед смертью.

— Прости, друг!

Я присел на колени рядом с товарищем и положил ему руку на грудь. Закрыл глаза и послал огненный шар прямо в его сердце.

Несмотря на то что Саламандров явно был недоволен, меня он не торопил. Не то чтобы я был ему благодарен, но мне надо было попрощаться с другом.

Когда умерла моя сестра и отец, единственное что у меня осталось в память о них, маленькая красная бусина. Эти бусы подарил отец и они расплавились под огнём магического пламени. А эта бусина отскочила, лишь слегка поплыв. Я с этой бусиной уже столько лет хожу. Хранил её в платочке. А Сивухин был сыном резчика по дереву. Вот он как-то раз, увидав что я поглаживаю бусинку и предложил врезать её в рукоять ножа, а то в платочке хранить не удобно. Легко потерять такую маленькую вещь. А нож я точно не потеряю. Я бы не согласился, но он даже вопросов не задавал, что это за бусина. Справился он за пол дня. С тех пор, эта красная бусина в рукояти моего ножа. Периодически омывается кровью поганых аристократов, будто пытаясь смыть злодеяние совершённое над моей семьёй.

С Сивухиным мы мало общались, но я относился к нему как к брату. Теперь вот и его не стало.

Не мог я бросить его просто так. Покрутил головой. Метрах в десяти от нас в земле зияла воронка от взрыва метра три в диаметре. В центре ее чернела обожженная взрывом земля.

Под нетерпеливым взглядом Саламандрова я подхватил Сивухина под руки и потащил к воронке. Теплая еще кровь заливала мои брюки и ботинки.

Залез в воронку, аккуратно, уложил его на дно.

— Василий, скорее! Мы на войне, а не на деревенских похоронах!

Стараясь не смотреть в лицо товарища, закидал его рыхлой землей.

Молиться я никогда не умел, поэтому молча постоял над могилой, игнорируя вздохи Саламандрова. Затем произнёс:

— Покойся с миром, брат.

____

Всем привет! Если Вам нравится книга, мы будем очешь благодарны если вы постаите лайк и оставите комментарий.

И ещё Тимур начинающий автор и сильно волнуется, для него это будет большой моральной поддержкой продолжать работу над книгой. А если вы подпишитесь на его страницу, он будет очень рад!

Заранее спасибо!

Глава 10. Допрос

— Василий, чего приуныл? А ну шире шаг!

Сделал глубокий вдох. Подождал когда перестанет дёргаться глаз.

— Слушаюсь, Игорь Петрович, — злость во мне потеснила мысли о Сивухине.

— Псы всё же жёсткие были, — взглянув на меня заявил Саламандров. — Если бы вы их не отвлекали, я мог бы с ними и не справиться.

Я криво улыбнулся. Плевать мне на его бравирование.

Но Саламандров продолжил.

— Я уже слышал о разработках этих собак. Это “берже ольмо”, “немецкая овчарка”, если по нашему. Киборг первого поколения, мало на что были