Она сидела у иллюминатора и тоже о чем-то думала. Интересно,о чем? И потом, она одета не совсем по сезону. Сейчас у нас довольно прохладно,а в Швейцарии, судя по моим предположениям, тоже не должно быть тепло. Однакоона в куртке, а в сумку вряд ли поместится теплое пальто.

Когда стюардесса приносит выпить, она просит подать ейстакан яблочного сока. Я более традиционен и прошу водки и апельсинового сока.Такое ощущение, что она отрешена от жизни. Впрочем, это ее дело. Надеюсь, онадействительно хорошая переводчица. А на все остальное мне наплевать.

Представляю, как унизительно для «владельца скотобойни»отправлять в Швейцарию на поиски нужного им человека инвалида и такую девицу.Наверное, он бесится от злобы. Если бы не крайняя необходимость и не моярепутация, он бы никогда не согласился на такой вариант. Впрочем, и я бы несогласился. Платят много, но и риск огромный. Ведь если я не найду Касимова,придется прятаться уже от моих заказчиков, которые не только захотят вернутьзадаток, но и обеспечить мое вечное молчание.

Судя по всему, в самолете их людей нет. Во всяком случае, внашем салоне. Подготовить еще одного человека они, конечно, не успели. Но этосовсем не значит, что нас никто не будет встречать в аэропорту. Там навернякадежурят их люди, которые должны были остаться после исчезновения РашидаКасимова. Они долго проверяли в Швейцарии, потому что понимают: все нитиначинаются именно оттуда. На месте нас обязательно будут ждать подручные моегозаказчика. Мою напарницу это, кажется, не волнует. Ее не волнует ничто насвете. Она просто выпивает свой яблочный сок и сразу засыпает, прижавшисьголовой к иллюминатору. Почему она меня так раздражает? Наверное, потому, чтодолжна исполнять роль моего своеобразного «костыля», помогая ориентироваться внезнакомой среде. А я привык всегда и во всем полагаться только на себя.Впрочем, это не значит, что мне никогда не помогали. Хорошее оружие, нужныезаказчики, необходимые посредники — все это у меня было. Но никогда еще не былоподобного «костыля», от которого во многом зависел успех операции.

Между мной и моими клиентами всегда находился толькооптический прицел винтовки. Теперь я должен прибавить к нему и ту несобраннуюдуру, которая сейчас спит как сурок.

Когда стюардесса принесла еду, попутчица проснулась инакинулась на пищу так, словно голодала несколько дней. Она ела быстро и жадно:заметив мой взгляд, пожала плечами, объяснив:

— Я сегодня не завтракала.

Я ничего не ответил, дав понять, что меня это не касается.Когда она кончила есть и нам принесли кофе, наконец соизволила произнестиследующую фразу:

— Вы знаете, где мы будем жить?

— Нет, — ответил я, — мне казалось, вы должны это знатьлучше меня.

— Они сказали, что вы сами выберете место для жительства. Яполучила инструкции всюду вас сопровождать. Мне сказали, у вас есть необходимыесредства для нашей командировки.

Вот это здорово! Получается, что сэкономили на моемгонораре, включив в него и заботы о переводчике.

— А вам не заплатили? — спросил я гневно.

— Мне обещали выдать десять тысяч, — улыбнулась она, —поэтому я и согласилась. А в аэропорту дали на расходы всего две тысячидолларов.

— Этого мало? — Я уже ничему не удивлялся.

— Для Швейцарии, конечно, мало. Вы, по-моему, в Цюрих летитевпервые.

— Это неважно, — строго заметил я. — Вам сказали, сколькодней мы будем в Швейцарии?

— Сказали: командировка продлится около двух недель. А что,вы считаете, мы можем еще задержаться?

— Увидим.

— Вы всегда такой неразговорчивый? — Кажется, еда на нееподействовала благотворно.

— А вы всегда такая болтливая?

— Нет. — Она опять улыбается, и вокруг рта появляются морщины.Иногда мне кажется, ей гораздо больше лет, чем я думаю.

Вновь появляется стюардесса и предлагает напитки. На этотраз я благоразумно отказываюсь. Нужно знать меру, тем более что с моментавылета из аэропорта я уже на работе. Хотя, если честно признаться, работаначалась с того момента, как посланцы Глухаря появились в маленьком городке итак резко изменили мою жизнь. А может, даже и еще раньше, когда Савелийрассказал все Глухарю. С тех пор все шло по очень жесткому сценарию, в которомправа на импровизацию я был лишен начисто.

А вот уже с момента посадки в самолет я могу наконец начатьигру по собственным правилам, так как мне очень не нравится и порученное дело,и его заказчики, и поведение Глухаря, внезапно вспомнившего про меня, и дажедевчонка, которую мне дали в напарницы.

Почему Глухарь вспомнил именно обо мне? Этот вопрос все ещеволнует меня. Его путаные объяснения не удовлетворили. Он ведь не так простовышел на Савелия. Если знает, что на этом деле можно сорвать огромный куш, топочему ничего не просит? Считать, что можно удовлетвориться процентами, знаяхарактер Глухаря, наивно. Сначала я тоже думал, что дивиденды от нашей операциимогут принести ему гораздо больше, чем деньги. Потом, поразмыслив, понял, чтоэто не так.

Почему раньше не было такой массовой коррупции? Потому чтозаконы были строже? Или брали не все? Конечно, нет. Брали всегда. Но быластабильность. Это именно тот компонент, при котором можно все планировать,можно рассчитывать на определенные дивиденды в будущем, зная, что на нужныхместах сидят нужные тебе люди. Но всего этого нет в нынешней России. О какойстабильности можно говорить, если за несколько лет произошло столько событий? Окакой стабильности может идти речь, если, заснув ночью в одном государстве,можно проснуться завтра в другом, полярно сменившем государственный строй.Может измениться не только строй государства, но и само государство. В одинпрекрасный день вместо СССР вы просыпаетесь в России, а на другой день в СНГ.Точно так же вы можете проснуться и оказаться в каком-нибудь Г. без добавлениядругих букв.

Именно поэтому я не верю Глухарю. Не может он рассчитыватьна дивиденды в таком государстве, как наше. Здесь нет никаких гарантийстабильности. Любой чиновник думает только о своем кармане, любой министр —только о завтрашнем дне. Все в правительстве и высшем руководстве сидят начемоданах, готовые в любой момент рвануть «за бугор». И в такой ситуацииГлухарь рассчитывает на будущее? Его просто нет. Его невозможно просчитать.Значит, возможен только один вариант — он меня обманул, и я хотел бы знать,почему он это сделал?

Моя спутница заказала какой-то ликер и сидит с такимдовольным видом, словно уже получила все, что хотела. Интересно, как она знаетязыки? Впрочем, это я определю довольно быстро. Уже через десять минут послепосадки будет ясно, это действительно профессионал или мне подсунули первуюпопавшуюся дуру.