– И вы согласились?

– Я из великодушия сказала ей, чтобы она действовала.

– Вы подписали что-нибудь?

– Да. Именно здесь я и сваляла дурака. Я дала ей письмо, изкоторого следовало, что она могла использовать мое имя и мои ангажементы до техпор, пока я не захотела бы снова вернуться на сцену; что я должна была получитьназад свои ангажементы в любое время, когда бы у меня ни возникла потребность вэтом. Мы обе подписали это письмо, но я не сделала копии. Письмо осталось унее. Мой муж был свидетелем. Когда он расписался как свидетель, то сказал, чтобудет охранять мои интересы, поскольку знает условия, на которых мы заключилисоглашение.

– Что произошло, когда вы уехали из Броули?

– Я не видела смысла в том, чтобы, вернувшись на сцену,снова, с самого начала создавать себе карьеру. Позвонила мистеру Барлоу исказала ему, что я где-то потеряла расписание своих выступлений, и попросилаего зачитать мне его по телефону. Он зачитал, и я все записала. Потом послалаАйрин телеграмму, где сообщала, что она отныне должна действоватьсамостоятельно, так как на следующий день я уезжаю.

– И что она?

– Дала мне ответную телеграмму, что она уже воспользоваласьвсеми моими ангажементами. Заявила, что всего добилась благодаря своимспособностям, что всюду выступала как Шери Чи-Чи и что я теперь должна поискатьсебе другие возможности. Она знала, что у меня не осталось копии того письма ичто мой муж пальцем не пошевельнет, чтобы помочь мне. Он хотел, чтобы япотерпела полный провал. Он даже сказал ей имена всех моих обожателей.

– Что вы предприняли?

– Я решила, что надую ее. Говоря по правде, Айрин ничегособой не представляет как танцовщица. Просто раздевается и машет веерами. Онапо-настоящему о веерах и не думает, а старается просто разыгрыватьсладострастие. С этим все в порядке, когда перед тобой определенная публика, нонадо ведь все время помнить, что в подобных ночных клубах практически не бываетприличных людей. А это значит, что они приходят посмотреть именно приличноепредставление, потому что с ними вместе приходят их жены или девушки и онисовсем не хотят видеть что-то слишком откровенное. Поэтому я решила, что простоприду на следующее представление и начну выступление до того, как появитсяАйрин, и проведу сама все шоу. А потом, когда объявится Айрин и скажет, что онадолжна была выступать, я бы предложила ей выйти перед публикой, и пусть тогдаменеджер выбирает – она или я. Я знала, что в этом случае с ней было бы всекончено.

– Но вы этого не сделали?

– Айрин обскакала меня. Она была в Паломино еще до того, какя смогла туда добраться. Ее дружок, Гарри, все устроил для нее. Тогда я решила датьей закончить представление, а сама собралась поехать в другой клуб, где раньшевыступала, рассказать менеджеру, что я закончила свое предыдущее представлениераньше, и предложить ему – в качестве дополнительной приманки, – что в течениедвух вечеров буду выступать за половину платы или что-нибудь в этом роде.

– Что вы делали после того, как вышли от Каллендера в отеле«Ричмелл»? – спросил Мейсон. – У вас есть какое-нибудь алиби?

Она отрицательно покачала головой.

– Я должен на время изолировать вас, Лоис, – сказал Мейсон.

– Почему?

– Потому что у вас сейчас под ногами земля горит. Вас скороначнет разыскивать полиция. Они станут просматривать регистрационные книги вотелях, будут передавать по радио описание вашей внешности, и каждый водитель вгороде, у кого в машине есть радио, будет искать вас.

– Город большой, – ответила Лоис Фентон.

– Город-то большой, но вы в нем так же незаметны, какрусалка, пытающаяся сесть в трамвай. У вас есть другие платья?

– Да.

– Где?

– В отеле, где я остановилась.

– Вы зарегистрировались под своим собственным именем?

– Да. Я могу туда вернуться?

Мейсон покачал головой:

– Это исключено. У вас машина. Там есть что-нибудь изодежды?

– Нет. Всякое барахло в багажнике, но одежды нет.

Мейсон принялся ходить взад-вперед, затем сказал:

– Я не могу допустить, чтобы вы вернулись в отель. Но я немогу позволить, чтобы все выглядело так, как будто вы от чего-то убегаете.Полиция может классифицировать ваше бегство как доказательство вашей вины.Бегство было бы самым худшим из всего, что могло бы случиться… Я понял, чтонадо делать! Я отвезу вас в такое место, где полиция не найдет вас и куда вы пологике вполне могли поехать, чтобы сменить одежду, если бы торопились и нехотели возвращаться с этой целью в отель.

– Такого места нет, – произнесла она.

– Нет, есть, – возразил Мейсон. – Вы поедете навестить своюлошадь. Мы поместили ее в Империал-Вэлли. Я сам занимался ее размещением.

Ее лицо посветлело.

– О-о, это чудесно! Скажите мне, мистер Мейсон, с ней ничегоне случилось?

– Нет. С ней все в порядке, есть только одна царапина. Взадней луке седла застряла пуля.

– Это все штуки Джона, – проговорила она с горечью. – Так онобделывает дела. Типично для него. Это все часть какого-то его плана. Не думаю,что кто-то вообще пытался обворовать дом, и…

– Бог со всем этим, – перебил ее Мейсон. – Джона больше нет.Все дело в том, что вы очень привязаны к этой лошади, этой… Как ее кличка?

– Звездочка.

– Вы очень привязаны к Звездочке. Вы приходите ко мне вконтору. Узнаете, что Звездочку нашли. Что она в какой-то конюшне за городом.Вам становится известно, что она немного пострадала. Что у нее царапина накрестце, где пуля полоснула кожу. И это только естественно, что вы бросаете всеи тут же мчитесь взглянуть на лошадь. А увидев ее, начинаете беспокоиться о нейи опасаться, что, возможно, кто-то попытается снова умыкнуть ее. И захотитеостаться при ней. Вы же должны быть довольно хорошей актрисой.

– А какое это в данном случае имеет значение?

– Черт возьми, – возмутился Мейсон. – Я дал вам сценарий.Что, я должен еще разучивать с вами роль?

На высоком дощатом заборе зелеными буквами было написано:«Объединенные конюшни и академия верховой езды Элит-Акме».

– Это здесь? – спросил Мейсон.

Дрейк кивнул. Он подрулил к стоянке около небольшого здания,где висела табличка «Контора». Все трое вошли внутрь.

В помещении находился человек, занятый тем, что снеуклюжестью крупного мужчины выписывал кучу счетов. Отложив ручку, он поднялна них глаза, как бы радуясь тому, что можно сделать перерыв.