– Спасибо, солнышко, ты меня порадовал.

Да, туфли – это удачно. Три года назад Настя купила такиетуфли, когда была в Италии, и потом волосы на себе рвала от досады, чтопривезла только одну пару. Они были сделаны из мягчайшей кожи, имели потрясающеудобную колодку, и в них было так же легко и комфортно, как в тапочках. Ноги неуставали и даже если отекали в жаркие летние дни, то края этих замечательныхтуфелек не врезались в тело. При этом они были на каблучке и выглядели болеечем прилично. Настя, до этого обычно ходившая в спортивной обуви, за два годаизносила свои волшебные башмачки до состояния драных лохмотьев и теперьстрадала от перспективы снова влезать в кроссовки, в которых летом будет, прямоскажем, тяжеловато. Но, к сожалению, ни в чем, кроме кроссовок, она ходить немогла. Только в этих туфельках. А в Россию их почему-то не ввозили.

Не прошло и полминуты с того момента, как она закончиларазговор с мужем, и телефон снова подал голос. И опять интервал между звонкамибыл чуть короче, чем при внутригородской связи. Наверняка Леша забыл что-тосказать.

– Да, солнышко, – проворковала она, сняв трубку.

В ответ Настя услышала смущенное покашливание.

– Добрый вечер, Анастасия Павловна.

Она вздрогнула. Этот голос она никак не ожидала услышать.Неужели опять в ее жизни начинаются проблемы?

– Здравствуйте, Анатолий Владимирович, – осторожноответила она.

– Вы меня узнали?

– Конечно, у меня хороший слух.

– С Новым годом вас и с Рождеством.

– Спасибо, и вас.

Повисло неловкое молчание. Сердце у Насти заколотилось, онаждала от этого звонка чего угодно, но только не радостных известий.

– Анастасия Павловна, я, собственно, звоню… С ЭдуардомПетровичем не все благополучно.

– Что с ним?

– Рак. Слава богу, врачи надеются, что операбельный.Завтра мы везем его в Москву, в клинике нас уже ждут. Будут делать операцию.

– Он очень плох?

– Ну… Объективно – не очень. Он самостоятельнодвигается, продолжает заниматься делами. Но вы же знаете Эда, он всегда был наногах, всегда был бодр и энергичен. И тот факт, что он теперь мало ходит и быстроустает, для него настоящая катастрофа. Есть люди, для которых это норма, они втаком состоянии живут годами, десятилетиями, а Эд считает, что жизнь кончена.

– Я могу чем-то помочь?

– Спасибо, Анастасия Павловна, ничего не нужно, уже всесделано. Я только подумал, что перед операцией Эдуард Петрович, наверное,захочет с вами переговорить, и хотел просить вас не подавать виду, что всеплохо, если вам покажется, что он сильно сдал. Знаете, он как ребенок, готов упервого встречного спрашивать, есть ли надежда. И верит всему, что слышит вответ.

– Почему вы думаете, что он захочет поговорить со мной?

– Я знаю. Он очень тепло к вам относится.

– Мы не общались с ним больше года, – заметилаНастя. – Он, наверное, уже и забыл обо мне.

– Вы не правы, он вас помнит и очень хорошо о васотзывается. А не звонит потому, что не хочет создавать вам проблемы. Но передоперацией он наверняка будет вам звонить, может быть, даже попросит приехать кнему в клинику. Вы не откажете ему?

– Разумеется, нет. Я приеду, если он попросит.

Денисов. Могущественный финансист, купивший и положивший всвой карман целый город вместе с администрацией и всей правоохранительнойсистемой, богатый, как Крез. Человек, для которого нет ничего невозможного.Дважды Настя оказывала ему помощь, один раз и она обратилась к нему. Денисов ейпомог, заплатив за это жизнью собственного сына. Отношения у них были сложными.Эдуард Петрович никогда не просил ее сделать что-то в обход закона, оба разаречь шла только о том, чтобы помочь в раскрытии преступления и найти убийц. НоНастя Каменская, проработавшая в уголовном розыске не один год, понимала, чтополагаться на безусловную порядочность крутого мафиози она вряд ли имеет право.Конечно, хотелось бы надеяться, что Эд Бургундский, как называли егоприближенные, не станет злоупотреблять их знакомством и пытаться втянуть ее вкакую-нибудь грязь. Но дать голову на отсечение она не могла.

А теперь Денисов болен. Оказывается, он не все может. Естьвещи, против которых бессильны все его несчитаные деньги и многочисленныесвязи.

Насте показалось, что вода в ванне стала совсем холодной.Включила горячую воду, но это не помогло, и она поняла, что нервничает. Ееснова зазнобило. А так славно все начиналось! Пенная ванна, хорошая книга,разговор с Алексеем…

Она встала под душ, чтобы смыть мыло, не испытывая от своейлюбимой процедуры ни малейшего удовольствия. Никогда не знаешь, где тебя бедаподстережет. Взрыв, террорист, маньяк. Или неизлечимая болезнь. Жаль Денисова.А имеет ли она право его жалеть? Имеет, решила Настя. Каковы бы ни были еговзаимоотношения с законом. Любой человек достоин сочувствия, когда егонастигает беда. Особенно такая.

Закутавшись в халат, она отправилась на кухню и неожиданноощутила прилив энтузиазма в части ужина. Это был тот редчайший случай, когда ейне хотелось просто сидеть и думать. Ей нужно отвлечься, и ради этого Настяготова была даже на кулинарные подвиги. В морозильнике нашелся пакет цветнойкапусты, как раз то, что надо. Высыпав содержимое на сковородку, она приняласьза поиски какого-нибудь зачерствевшего куска белого хлеба, чтобы при помощиобыкновенной терки превратить его в панировку. Поиски увенчались успехом,поскольку предусмотрительный Чистяков специально выкладывал недоеденные кускибатонов на стоящий на подоконнике поднос, чтобы они там сушились в ожиданиилучшей участи. Участь подоспела. Но надежды Настины не оправдались, работа попревращению черствого хлеба в сухари оказалась монотонной и совершеннонетворческой, и в голову снова полезли грустные мысли о непредсказуемости жизнии коварстве судьбы.

* * *

– Кто она? – требовательно спросила Ольга.

– Женщина, – спокойно ответил Доценко.

Он давно уже перестал реагировать на сцены ревности, которыезакатывали его подружки. Миша был привлекательным парнем, девушки его любили, апоскольку свою «единственную» он пока еще не встретил, то расставался с дамамилегко, особенно с такими, которые не желали считаться со спецификой службы вуголовном розыске. Ольга была его нынешней пассией и негодовала по поводу того,что Михаил уже который вечер подряд не уделяет ей внимания. Не то что должного,а вообще никакого. Не звонит и домой приходит за полночь.

– Ты давно с ней знаком? – продолжала она допрос.

– Не очень.

– Кто она такая?

– А тебе не все равно? – ответил он вопросом навопрос. – Как будто если она дворник – это одно дело, а если кинозвезда –совсем другое.