– Твоя, ханым-госпожин, не гневай, шайтан-арба совсем будьвот-вот...

– Хорошо, я жду, – сказала Марина, кивнув ему сцарственной небрежностью. Подхватила капитана под локоть, отвела в сторону,стараясь держаться со всей уверенностью. Тихо сказала: – Ну вот, кажется,уладилось. В любом случае, хан у них поумнее да и изъясняется наверняка грамотнее...

– Животные...

– Ну, кто же спорит, – с ангельской улыбкой сказалаМарина. – Но психологическую характеристику они вам дали быструю и меткую,вам не кажется? Лицо у вас и в самом деле что-то не отмечено печатью отваги...

Он поджал губы и отвернулся. Марина, помахивая свернутой втрубочку картой, не спеша прохаживалась вдоль опушки, напряженноприслушивалась, не раздастся ли вдали гуденье вертолета. Собака улеглась поддеревом, всадники спешились. Двое присели на корточки, равнодушно, отрешенно глядякуда-то вдаль, Тюрбан стоял к ней лицом и, когда их взгляды встречались,кланялся. Пока что все обстояло мирно...

Не соврал, «персонаж опереточный»: на дороге вскоре и всамом деле показалась машина, довольно новый белый джип с опущенными стеклами.Марина повернулась в ту сторону и спокойно ждала, опустив одну руку с картой,подбоченившись другой. В конце концов, есть же такая вещь, как классоваясолидарность. Здешний неведомый хан должен понимать, что он и белыегоспода – люди одного круга...

Машина остановилась неподалеку. С места рядом сводительским выпрыгнул человек в защитной одежде, напоминавшей форменную, нобез погон и прочих опознавательных знаков. Зато с кобурой на поясе.Происхождением, несомненно, схож с этими обормотами в халатах: горошины изодного стручка, тут и гадать нечего. Надо же, и в самом деле оборудовали себездесь восточную деспотию в миниатюре. Будем надеяться, она охватываетисключительно своих, а городские белые стоят вне средневековой юрисдикции...

Перед новоприбывшим Тюрбан раскланялся гораздоподобострастнее, чем давеча перед Мариной. Что-то почтительно доложил. Сразувидно, что прибыло начальство, и немаленькое.

Подойдя к Марине, незнакомец поклонился, приложив обе руки кгруди – в с е р ь е з поклонился, без тенидурашливости, в Тюрбане все же присутствовавшей.

– Мое почтение, благородная госпожа. Позвольте представиться– Ахмет Гюнеш, скромный услужающий при дворе славного хана.

Он смотрел серьезно, д е л о в о,не то что взглядом раздеть не пытался, но даже пуговку расстегнуть.

– Мои люди говорят, у вас неприятности?

Каразин выступил вперед, должно быть, жаждал взять реванш заиспытанное от мелкой сошки унижение:

– Господин Гюнеш, я – начальник транспортного отделапансионата «Зеленая долина». Вы не могли не слышать...

– Ну разумеется, – с непроницаемым лицом кивнулвосточный человек. – Солидная и уважаемая фирма...

– На нас напали дикари. Корабль затонул. Мы с госпожой едваспаслись...

– Дикари – это нешуточная проблема... – сочувственносказал Гюнеш. – Я понимаю, что вам пришлось перенести... Прошу в машину.Я рискну предложить вам гостеприимство от имени славного хана – ведьпоступи я иначе, хан разгневался бы великим гневом, ибо порицания и самойжестокой кары достоин тот, кто не оказал помощь бедствующему путнику... Прошу!

Марина присмотрелась. У нее осталось полное впечатление, чтоон нисколечко не насмехался. Похоже, здесь именно в таком стиле и принятоизъясняться. Ну, какая разница...

Гюнеш распахнул перед ней заднюю дверцу, потом, когда ониуселись, беззвучно ее прикрыл, вскочил на сиденье рядом с шофером. Кроме нихчетырех в машине больше никого не было. На приборной доске рядом с водителембыл закреплен короткий автомат армейского образца – и эту машинку Маринаотлично знала. Обилие оружия еще не говорило ни о чем скверном и вовсе незаставляло ждать подвоха: легко догадаться, что заниматься сельским хозяйствомсовсем неподалеку от Чертова Городища – дело рискованное. Любой нормальныйдикарь станет регулярно наведываться на поля за пропитанием, а ко всем, ктопопытается ему помешать, будет относиться сурово...

Они ехали в молчании – Гюнеш вопросов не задавал, сидел,предупредительно повернувшись к ним вполоборота, всем видом показывая, чтособлюдает хваленые восточные традиции, запрещающие лезть к гостям с лишнимирасспросами. Марина использовала эту передышку, чтобы еще раз прокрутить впамяти все события, случившиеся с момента ее появления в пансионате. Прикинула,не допустила ли ошибок, промахов, неверных шагов.

По всему получалось, что винить себя совершенно не в чем.Свои ошибки, коли уж случались, она тренированно признавала наедине с собой, ипромахи тоже, как-никак школили ее на совесть, и она была профессионалом, а несамовлюбленной дурой.

Не в чем себя винить. С учетом скудности информации любойвел бы себя точно так же... и угодил бы в ту же ловушку, как, скорее всего,произошло и с Вампиром. Ну, скажите на милость, кто мог заранее знать, что ониначнут рубить концы? Пристрелят разоблаченного шпиона без тени попыток хотя быпарой язвительных слов переброситься по этому поводу? Значит, то, чем онизанимаются, уже на финише...

Машина довольно долго ехала по широкой колее меж необозримыхполей, где произрастала капуста. Кое-где меж кочанами сновали люди, как двекапли воды похожие на тех, с кем она столкнулась, выйдя к плантации. Похожебыло, здешний хан был чем-то вроде капустного короля. Никаких признаков того,что здесь выращивают и дурь – а впрочем, кто бы повез посторонних так,чтобы они с ходу узрели нечто неподобающее?

Потом капустные шеренги, от которых уже понемногустановилось тошно, кончились. Машина миновала очередной березняк и оказалась внатуральнейшей восточной сказке.

Куда только хватало глаз, вправо и влево простирались сущиезаросли кудрявых, ухоженных кустарников и цветочных клумб, текли прозрачнейшиеручейки, справа бил высокий фонтан. А впереди показался дворец из «Тысячии одной ночи». Белоснежные купола, опоясанные каймой бело-розовых и бело-синихузорчатых изразцов, ажурные башенки, причудливые решетки, крытые галереи, морецветов...

Машина катила со скоростью пешехода. Остановилась у низкой иширокой лестницы из какого-то белого камня. Полное безлюдье, тишина, одуряющийзапах цветов.

Гюнеш с поклоном распахнул перед ней дверцу, и онавыпрыгнула, молниеносным движением, украдкой поправив заткнутые за пояс стволы,которых он, кажется, пока что не заметил. Следом выбрался капитан, озираясь снеприятной плебейской почтительностью, при виде которой Марина раздраженноподжала губы.

– Прошу вас, – показал Гюнеш на лестницу. – Сейчася отведу вас в помещение для гостей, вы сможете привести себя в порядок.Славный хан по неизъяснимой доброте своей обязательно захочет узнать о вашихпечальных приключениях, чтобы утешить и предложить самое искреннеегостеприимство...