Пока что никак не походило на ловушку, и уж тем более наузилище. Они шагали следом за провожатым, он изменился как-то моментально: сталчуточку ниже ростом, шел бесшумно – по широким коридорам с украшенными мозаикойстенами, по многоцветным узорчатым коврам, и солнце проникало в высокиестрельчатые окна. Ничего похожего на спуск в подземелье. Может, и обойдется?

Чуть ли не пополам согнувшись в поклоне, Гюнешраспахнул легкую дверь с полукруглым верхом, украшенную искусной резьбой. Заней оказалась комната, опять-таки ничем не напоминающая камеру или иноепомещение для пленных: ковры на полу и стенах, окно без решетки, низкие креслау вычурного столика, с потолка свисает дивной красоты люстра, то липозолоченная, то ли золотая, почти касающаяся столика...

– Соблаговолите отдохнуть, – сказал Гюнеш. – Ясейчас отдам должные распоряжения слугам, чтобы позаботились о вас...

И вышел, бесшумно затворив за собой дверь. Марина, какчеловек недоверчивый, тут же на цыпочках подбежала к ней и со всемипредосторожностями приоткрыла на ширину ладони.

Дверь оказалась незапертой, на ней вообще не видно замков изасовов, что внутри, что снаружи, а в коридоре – ни единой живой души. Чутьуспокоившись, она вернулась к столу, плюхнулась в низкое креслице, положилаперед собой свернутую карту и сказала ободряюще:

– Держись, слабосильная команда... Прорвемся.

Капитан, сидевший напротив, натянуто улыбнулся:

– Хочется верить...

Марина задумчиво сказала, разглядывая чудесной работылюстру, покрытую чеканным узором и множеством дырочек:

– Вообще-то восточные владыки, согласно старинным традициям,еще и мальчиков пользовали вовсю, помимо очаровательных блондинок, но вам вэтом плане бояться нечего, вышли из юного возраста...

– Вот спасибо, успокоили!

– А кроме того...

Из многочисленных дырочек прямо ей в лицо ударило настоящееоблако – неисчислимые тугие струйки то ли густого пара, то ли жидкости,пахнущей пряно, тяжело, одуряюще...

Она моментально провалилась в беспамятство, успев ещесхватиться за пистолет... нет, протянуть руку... тянулась...

Веки разлепились, показалось, с явственным, неестественнымзвуком, словно разошлись створки сто лет не открывавшегося окна. Щека лежала начем-то твердом, рукам было неудобно, но когда Марина ими пошевелила, неудобствоне исчезло. Парой секунд позже ощущения сложились в нечто устойчивое: оналежала на чем-то жестком, мало напоминавшем пушистые ковры в комнате длягостей, руки были скованы за спиной – нет, пожалуй что, самые обыкновенныенаручники, и никакая цепочка к ним не присоединена.

Особенного тумана в сознании не было, только какое-то времяпротивно звенело в левом ухе (потом перестало), да пару раз от желудка ко ртупрошло нечто похожее на позывы к рвоте, но и это быстро прошло.

Приподнявшись, она нащупала плечом стену, встала на колени,огляделась. Небольшая комнатка, примерно пять на пять, стены выкрашеныпрозаической серой краской, пол из струганых досок, краской не обремененных,окон нет, под потолком бледно светит овальный плафон...

Вот это уже было классическое узилище или нечто чертовски кнему близкое. Изнутри на низкой двери не видно ни ручки, ни задвижки, и даже нетянет попытаться ее открыть: весь вид данных апартаментов свидетельствует, чтодверь надежно заперта снаружи, тут и гадать нечего. Хорошенькое гостеприимство– если и в стиле восточных сказок, то исключительно тех, в которыхнеосмотрительный путник, сдуру принявший приглашение отдохнуть под крышей,попадает в яму со скорпионами или в компанию к какому-нибудь людоеду...

Она окинула себя взглядом. Ничегошеньки из прежнего при нейболее не имелось – все забрали и раздели до нитки, напялив на голое тело дажене короткое платье, а короткий балахон из грубой серой ткани, большенапоминавший мешок.

Балахон с огромным вырезом сполз с плеч, но она не обратилавнимания – пыталась лихорадочно сообразить, что случилось и чего теперь ждать.Понадобилась короткая цепочка самых нехитрых умозаключений, чтобы сказать себесо всей уверенностью: хреновые дела. Не похоже это на дурацкую шутку – по частиюмора от хана-плантатора следовало бы ожидать чего-нибудь более утонченного.Значит, влипли, моментально перешли на положение добычи, с которой чтозахочешь, то и сотворишь...

Это, разумеется, еще не повод, чтобы предаваться унынию –пока что ровным счетом ничего не произошло. Но перспективы вряд ли безоблачны ирадужны...

И ведь не стоит себя винить! Опять-таки кто мог предвидетьзаранее подобный оборот дела со стопроцентной точностью?

Скрипнула дверь. Вошел невозмутимый Гюнеш, по диагоналипересек камеру и остановился над Мариной, сложив руки на груди. Нельзя сказать,что он лучился злорадным самодовольством, но вид у него был чертовскиуверенный, что было, в принципе, объяснимо.

После короткого раздумья на тему, к о г оименно изображать, Марина сердито сверкнула глазами:

– Что это за фокусы? Не боитесь, что ответить придется пополной программе? Вы, мать вашу, здесь все же не цари и не боги...

– Безусловно, моя юная и очаровательная госпожа, –ответил Гюнеш невозмутимо. – И я, и мой повелитель бесконечно далеки отмысли полагать себя самыми сильными и могущественными. Но все же, согласитесь,люди делятся на две категории – на тех, кто находится в лучшем положении и тех,кто пребывает в худшем. Сдается мне, вы находитесь в гораздо худшем положении,чем я...

– Это если думать, что вам такое сойдет с рук. А если – нет…

Гюнеш тонко улыбнулся:

– Любезная красавица, мы здесь не дикари и живем безусловноне затворниками. Пока вы приходили в себя, я кое-что проанализировал и поручилвыяснить кое-какие детали... «Принцесса», и в самом деле, чрезвычайно похоже,подверглась нападению. Она сидит на мели у берега – точнее, уже не она, а ееобгорелый остов. Корабль сгорел дотла... Не похоже, чтобы имелись спасенные.А это позволяет считать вас не важными персонами, которых непременно станутискать со всем усердием, а погибшими при катастрофе. Вас более не существует,вы мертвы, а это делает ваше положение еще более невыгодным... наше,соответственно, еще более выигрышным. Но это еще не все. Я примернопредставляю себе, как выглядят высокие дамы, развлекающиеся путешествием пореке. Простите, вы на них категорически не похожи, даже если учесть всепричуды, которых не счесть у хозяев жизни... Категорически не похожи, – срасстановкой повторил он. – Простая дорожная одежда, пистолеты, карта... Яне знаю еще, что произошло на «Принцессе», было это нападение дикарей иличто-то другое. Но одно мне совершенно ясно: не похожи вы на знатную госпожу,пусть даже спутник ваш – именно тот, за кого себя и выдает. По моему ничтожномумнению, там имела место некая пока непонятная мне авантюра, очередная грязнаяигра, которыми, увы, так богат наш несовершенный мир... И я с учетом всегоэтого не советовал бы вам изображать высокую особу, пугать неосуществимыми, неимеющими ничего общего с реальностью угрозами... – он поднял палец: –Покорность и благоразумие! Только при соблюдении этих условий у вас естьшансы...