– Я понимаю…

– Нет, ты не понимаешь. Ты не смотришь на их лица. Ты не читаешь их умоляющие письма. Ты не представляешь их умирающими. Ты не отнимаешь у них надежду.

– Ты к чему это мне говоришь? Я сто раз тебе говорила, что методы гуманные. Те, кто не может попасть в списки обычным способом, могут попасть посредством лотереи.

Ее строгое лицо преображается и становится воинственным. Словно она готова дать ему отпор в любую секунду. Он это замечает, но не сдается, упрямый юнец. Она не собирается слушать эти его угрызения совести. Она ему не мамочка и вообще, пусть ступает к своей сестре и рассказывает ей, как тяжело ему живется и работается. Она смотрит на него гордо, смотрит на него строго.

– Я просто делюсь переживаниями.

– Мне это не интересно.

– Естественно.

Она круто разворачивается на каблуках и заходит в свой кабинет, возможно, даже слишком громко хлопает дверью. Показывает свое раздражение. Он смотрит на дверь, чтобы усмехнуться и уйти по своим делам. Она же садится за стол, разбирает бумаги и в какой-то момент понимает, что читает документы по диагонали. Нужно умерить раздражение. Плохая мысль, что она могла быть неправа и была с ним слишком строга. Он всего лишь лаборант. Почему она должна думать о его эмоциях, причем совершенно мальчишеских и категоричных. Она включает компьютер. Разбирает почту, лениво щелкая мышкой по экрану. Откидывается на спинку стула, смотрит в экран, который уходит в спящий режим, и теперь на нем прыгает какая-то геометрическая фигура. Она протирает глаза, стараясь не размазать водостойкую тушь. Решительно касается мышки, экран снова загорается, и она нажимает на папку писем, о которой говорил молодой лаборант. «На рассмотрении».

27

– Привет.

– Привет.

Голос жены заставляет его улыбнуться. Константин скучал по ней. Очень скучал. Решился набрать ее номер, и она ответила практически сразу. Ее голос звучит бодро, пусть и недоверчиво, как будто бы своим тоном она спрашивает: зачем он ей звонит. А он просто улыбается, он вообще сомневался, что она ответит.

– Ты молчишь. Как ты себя чувствуешь?

Она всегда была такой. Всегда могла вести за собой и его в том числе. Она не ждала от него поступков и спокойно могла говорить о том, что у нее на душе. В ее голосе звучит нетерпение. Которое она умело маскирует за заботой о том, как он себя чувствует.

– Ты знаешь… гораздо лучше. Я просто соскучился.

– Пожалуйста, не начинай.

И он вполне ожидал такую реакцию. Она если что-то решает, то уже навсегда, она бескомпромиссная, сильная и очень категоричная девушка, которой он невероятно восхищается. И восхищается сейчас даже тем, что ее голос совершенно не дрогнул. Ему это в ней нравится. Он даже представляет себе, как она вскидывает голову, может быть, даже закатывает карие глаза. Она ушла и не собирается разводить сопли. Он обладал куда более мягким характером, если уж быть честным.

– А как ты?

– Что со мной будет? У меня все в порядке.

Она замолкает, и он чувствует, что она подбирает слова: что спросить у него, как задать вопрос. Он испытывает наслаждение от того, что застал ее врасплох. Она всегда знает, что сказать. Всегда знает, как вести разговор. Но сейчас он чувствует ее растерянность. Что спросить? Умирает ли он? Лежит ли на больничной койке или же в агонии. И какое-то время он даже молчит, наслаждаясь ее замешательством.

– У нас с тобой есть шанс? – решается он задать вопрос, хотя, честно, ответ ему не так уж важен. Он верит, что шанс есть, он практически возрождается заново из пепла, словно птица феникс. Неужели он бы не стал верить в то, что у них есть шанс? Если у него есть шанс даже на вторую жизнь.

– Не начинай, – снова произносит она, а он ловит себя на мысли, что этот ее ответ не вызывает у него никаких эмоций, кроме такого, игривого настроения. Как будто бы он с ней играется. Он сам себя не узнает, потому что обычно ему такие ее ответы причиняли боль, он воспринимал их всерьез и считал, что это конец. А сейчас научился относиться проще. И это его и радует, и пугает одновременно. С одной стороны, он чувствует себя свободнее, с другой стороны, ему даже нравилось зависеть от нее. Как будто бы так и должно было быть, как будто бы ему была уготована роль вечного страдальца до того момента, пока он не умрет от неизлечимой болезни. Но жизнь повернулась иной стороной. И он излечится, исцелится, и от нее не так уж сильно зависим.

– Я просто соскучился по тебе. А ты?

Он слышит вдох. Она вздыхает, потому что не знает, что ответить, и он на двести процентов уверен, что она не скучала. Ей было хорошо без него, она расслабилась и успокоилась, и больше ей не приходилось злиться на себя и на мир за то, что она испытывала к нему сжигающее чувство жалости. Но ей кажется, что она сейчас не может сказать правду. Правда слишком не вяжется с тем, что она должна испытывать. Ей не верится, что она столь зависима от мнения общества.

– Ну, конечно, я соскучилась. Что за вопросы.

Она выглядит раздраженной, и он удовлетворенно улыбается. Когда отвечают раздражением и нападают, значит он был прав. Ни черта она не соскучилась и только и ждет, как бы «свернуть» неприятный для нее разговор. Ничего страшного. Он ее понимает.

– Ничего страшного. Я тебя понимаю.

Он кладет трубку, и она сдавливает виски, но чувствует облегчение.

28

– Это какое-то безумие, – произносит Валерия, обнимая его с утра, когда он выходит на завтрак. А он уже привык к перепадам настроения этой зеленоглазой девчонки. Они даже не вызывают недоумения, потому что он понял, как с ними справляться. Было удивительно, что со своей судьбой, со своей Одри он так и не научился, а вот эту зеленоглазую как-то слишком быстро раскусил. И почему-то это даже не кажется ему скучным. И сейчас он лишь поднимает бровь в знак вопроса.

– Я себя не узнаю, и это меня раздражает. Я сейчас нахожусь практически с незнакомцем, в каком-то путешествии. И сегодня утром я проснулась с мыслью, что понятия не имею, что дальше. Сегодня вечером, вечером ведь? Паром остановится, мы с ней сойдем, и что будет дальше? Я вот даже сейчас так много говорю и вижу, что ты утомился.

Он улыбается ей, по правде говоря, как истинный мужчина он прослушал только половину того, что она сказала. Это нормальная практика любого уважающего себя мужчины в какой-то момент «отключаться», и мозг сам отфильтрует нужную информацию. Конечно, бывают и сбои в системе, но все же он привык считать, что некоторое мастерство в нем было. И поэтому сейчас он «выцепил» это ее «что будет дальше?». Все остальное нарек мысленно лирикой и просто слушал как шум волн.

– То место, где… обитает мой доктор, находится достаточно далеко, и мне придется взять машину, чтобы добраться дотуда. И даже придется остановиться на ночлег в придорожном мотеле, в котором, возможно, убивают туристов. Ты водишь машину?