Игра окончена, подумал Фаш. Через несколько минут трейлердогонят и блокируют. И Лэнгдону некуда будет бежать.

Сунув револьвер обратно в кобуру, он вышел из туалета исвязался с Колле:

– Подать машину. Хочу быть рядом, когда его арестуют.

И Фаш торопливо зашагал в обратном направлении, продолжаяудивляться, как это Лэнгдон решился на такой риск. Впрочем, ничегоудивительного в том нет. Он сбежал. А значит, он виновен.

Лэнгдон и Софи стояли в темноте, всего в пятнадцати ярдах оттуалета, вжавшись спинами в перегородку, что скрывала вход в туалеты изгалереи. Едва они успели спрятаться, как мимо них промчался Фаш с револьвером вруке и скрылся в одном из туалетов.

Последние шестьдесят секунд Лэнгдон провел словно в тумане.

Он стоял посреди туалетной комнаты и отказывался бежать сместа преступления, которого не совершал, а Софи разглядывала окошко сзеркальным стеклом и проводами сигнализации. Затем она посмотрела вниз, словноприкидывая расстояние до земли.

– Ну, с моей помощью вы сможете выбраться отсюда, –сказала она.

С какой еще помощью? – подумал он. И тоже посмотрелвниз.

На улице, как раз под окном, остановился на красный светтрейлер с прицепом. Корпус последнего был затянут синим виниловым покрытием,скрывавшим от посторонних глаз груз. Не думает же Софи, что он…

– Но, Софи, я никак не смогу прыгнуть. Это равносильно…

– Доставайте маячок.

Лэнгдон нашарил в кармане крошечный металлический диск. Софисхватила его и бросилась к раковине. Взяла большой кусок мыла, положила на негомаячок и вдавила так, чтобы он как следует прилип к мылу.

Затем она сунула кусок мыла в руку вконец растерявшемусяЛэнгдону и выдвинула из-под раковины тяжелое цилиндрическое ведро для мусора.Не успел Лэнгдон вымолвить и слова, как она подбежала к окну, держа перед собойведро, точно таран. Ударила изо всей силы, стекло треснуло.

Их тут же оглушил пронзительный вой сирены.

– Мыло давай! – крикнула Софи. Лэнгдон сунул кусок мылаей в руку.

Она выглянула из окна, перегнулась через подоконник иприцелилась. Мишень была достаточно большая и находилась на расстоянии примернодесяти ярдов от стены музея. Когда зажегся желтый, Софи размахнулась и бросилакусок мыла вниз.

Мыло долетело до цели, упало на край винилового покрытия и,как только загорелся зеленый и трейлер тронулся с места, скользнуло вниз, вщель. Затем оно провалилось в кузов.

– Поздравляю, – сказала Софи. Подошла к Лэнгдону,схватила его за руку и устремилась к двери. – Вы только что сбежали изЛувра.

Они вовремя заметили приближение Фаша и нырнули вспасительную тень.

Теперь, когда вой сигнализации стих, Лэнгдон слышал и другиезвуки: от Лувра с включенными сиренами отъезжали полицейские автомобили. Полицияуходит! Фаш наверняка тоже умчался вместе с остальными.

– Примерно метрах в пятидесяти отсюда есть запаснойвыход, – сказала Софи. – Теперь, когда охрану сняли, мы сможемвыбраться из музея.

Лэнгдон ответил кивком. В словах не было нужды. За краткоевремя знакомства он успел убедиться в уме и ловкости этой молодой женщины.

Церковь Сен-Сюльпис не без оснований считалась самымэксцентричным историческим сооружением в Париже. Построенная на развалинахдревнего храма египетской богини Исиды, она в архитектурном смысле являласьуменьшенной копией знаменитого собора Нотр-Дам. Святилище это посещали многиезнаменитости – здесь бывали баптисты, маркиз де Сад, поэт Бодлер, здесьсостоялась свадьба Виктора Гюго. В церковной школе были собраны документы,свидетельствующие о далеких от ортодоксальности взглядах многих ее прихожан,она же некогда служила местом встреч различных тайных обществ. Сейчас нефСен-Сюльпис был погружен во тьму, в церкви стояла полная тишина, и единственнымнамеком на то, что храм действующий, был слабый запах ладана, витавший ввоздухе после вечерней мессы. Сестра Сандрин провела Сайласа в глубинупомещения, и по ее поведению и походке он почувствовал, что она нервничает.Впрочем, он не удивился. Сайлас уже давно привык к тому, что его необычнаявнешность вселяет в людей смятение.

– Вы американец? – спросила она.

– По рождению – француз, – ответил Сайлас. –Принял постриг в Испании, а теперь учусь в Штатах.

Сестра Сандрин кивнула. То была женщина маленького роста сдобрыми глазами.

– И вы никогда не видели нашу церковь?

– Считаю это почти грехом.

– Днем она, конечно, гораздо красивее.

– Уверен в этом. И тем не менее страшно благодарен за то,что вы предоставили мне возможность увидеть ее поздним вечером.

– Аббат просил. У вас, очевидно, очень влиятельные друзья.

Ты и понятия не имеешь, насколько влиятельные, подумалСайлас.

Идя за сестрой Сандрин по главному проходу, Сайлас дивилсяаскетичности церковного убранства. В отличие от приветливого собора Нотр-Дам сего цветными фресками, позолоченной отделкой алтаря и искусной резьбой подереву здесь было прохладно и строго, и Сен-Сюльпис напоминала убранствомиспанские соборы. Отсутствие декора зрительно увеличивало пространство. Сайласудивленно глазел на деревянные ребра потолочных опор, и ему казалось, что оночутился под перевернутым вверх дном огромным старинным кораблем.

А что, вполне подходящее сравнение, подумал он. Корабльбратства того гляди опрокинется и пойдет ко дну. Сайласу не терпелось принятьсяза работу, но мешало присутствие сестры Сандрин. Расправиться с этой маленькойженщиной ему ничего не стоило, но он поклялся применять силу только в случаекрайней необходимости. Она служительница храма Господня, это не ее вина, чтобратство выбрало ее церковь и спрятало краеугольный камень именно здесь. Ее неследует наказывать за грехи других.

– Мне, право, неловко, сестра. Вас разбудили среди ночи…

– Ничего страшного. Вы ведь в Париже проездом. И не повидатьнашу церковь никак нельзя. Скажите, ваш интерес лежит в области архитектуры илиистории?

– Вообще-то, сестра, все мои интересы лежат в плоскостиисключительно духовной.

Она добродушно усмехнулась:

– Это само собой. Спросила просто потому, что не знаю, счего начать экскурсию.

Сайлас не сводил глаз с алтаря.

– Экскурсия ни к чему. Вы и без того потратили на менявремя, сестра. Дальше я как-нибудь сам.

– Не беспокойтесь, – ответила она. – Раз уж я всеравно поднялась…