Он громко сглотнул и, обретя новую мотивацию, решительно пошел в бой.

— У нас шесть поместий под управлением.

— А у нас семь! — возразили ему тут же.

— Восемь! — пошел аукцион.

— Стоп! Стоп! — Я подняла руку и успокаивающим голосом произнесла: — Поместья меня вообще не волнуют.

— О! — сказали окружающие молодые люди.

— О! — удивились девушки, приблизившиеся, чтобы лучше услышать ярмарку женихов.

— Зачем нам, девушкам, ваши поместья? — сказала я, обведя рукой женскую половину слушателей с лицами, полными сомнений. — Если вы глупы, то все растеряете. Если умны и решительны, то и с нуля капитал наберете. Лучший — это лучший характером, во вторую очередь — способностями и поступками, и только в третью — всем остальным.

Странно было объяснять вполне азбучные истины.

— Но исходный, пусть и небольшой семейный капитал еще никому не мешал, — спокойно заметил полноватый молодой человек с коротко стриженными волосами и в строгом сером френче.

Я заинтересованно посмотрела в его сторону, и у него удивленно расширились глаза от понимания, что я смотрю с симпатией.

Мистер Стэн донес папки до двери, поэтому я, решив помочь, схватилась за ручку и открыла. Вокруг уже тихо спорящие между собой наши спутники мгновенно замолчали.

В полной тишине Стэн тихо сказал: «Спасибо» и прошел внутрь.

Я чопорно зашла за ним, вся довольная собой и первыми знакомствами. Вроде все делаю правильно, разговор вежливо поддерживаю, воспитанность показываю, и вся чудесная такая, молодец.

— Во-о-он столик, — сказала я топтавшемуся и оглядывающемуся у двери Стэну. — Можно положить папки туда.

Я аккуратно подвинула стоящие на столике свечи и мелкие предметы. И помогла Стэну разместить папки, оказавшиеся личными делами студентов.

Огромным залом, как и академической лабораторией Бизо, явно никто нормально не занимался. Кресла были пыльные, почему-то разноцветные тяжелые шторы занавешивали окна, превращая большое помещение в какой-то готический склеп.

Но со своим уставом в монастырь не ходят, и я скромно отошла к стене, чтобы без помех, со стороны рассмотреть присутствующих.

Студентов набралось человек шестьдесят. Если учесть, что факультетов в Академии было всего два, то выбирать было-то особенно и нечего. Ритуалистика и артефакторика.

На артефакторике преподавал батюшка, поэтому я решила податься на другой факультет, чтобы меня как можно реже попрекали родством. И его тоже.

Суть ритуалов я представляла себе смутно, но копаться в механизмах, как Грэг, тоже не хотелось. Значит, будем выбирать методом исключения. И это… барабанная дробь… ритуалистика!

Ближайшие ко мне шторы висели кривовато, а я этого терпеть не могу, потому подтянула их аккуратно за шнур, выровняла и сдвинула к стеновому крючку. Сразу стало светлее и красивее.

— А зачем ты это делаешь? — с интересом спросил Стэн, который, похоже, и не думал от меня отлепляться.

— Это по привычке, — честно призналась я, — не терплю беспорядок.

На открывшемся подоконнике валялось забытое чучелко, такое же, как стоящие в шкафу рядком его собратья.

Вытащили и не вернули на место. Я нахмурилась и сцепила руки. Нет, не трону. А вдруг это декор? И кто-то так украсил подоконник?

— Хозяйственная, значит, — удовлетворенно резюмировал Стэн и стал поближе. Неподалеку крутились еще несколько молодых людей и бросали в мою сторону крайне заинтересованные взгляды.

Группка из трех девушек с пренебрежительными гримасками наблюдала за этим хороводом. Очень хорошенькие, кстати. Я вздохнула, всегда мечтала иметь подруг.

Но кто же таким уродством украшает подоконник, тем более чучелко не стояло или сидело, а криво валялось.

Я сделала шаг поближе, ничего особенного, только рассмотреть.

— Уважаемые студенты! — грянуло по залу. Пятеро преподавателей, среди которых, что радует, не наблюдалось батюшки, зашли в зал.

Пока народ отвлекся, я цапнула страшилку, ну сил моих нет на нее смотреть, и засунула в шкаф, на полку. Выдохнула. Вот теперь нормально.

— Мы рады приветствовать вас в стенах Академии ритуальной магии и прикладной артефакторики. Великого учебного заведения, чья история исчисляется столетиями. Лучшие маги страны ходили по этому полу, на котором сейчас стоите вы. Меня зовут мистер Аршо, я ректор Академии.

Видный сухощавый мужчина, как и остальные преподаватели, демонстрировал тягу к артефактам. Левую его ладонь полностью обтянула металлическая перчатка. А на шее висели крупные гогглы,[12] мелко покрытые вязью рун.

Памятуя, что при всех попаданиях особые отношения завязываются именно с ректором, я внимательно рассмотрела говорящего. Что могу сказать. Идеал в понимании моего папы: старше меня, с седыми висками. Третий сорт не брак.

— Это мистер Брик, глава факультета ритуалистики.

Шаг вперед сделал и слегка кивнул головой совершенно эпичный старичок. В черной шелковой мантии, с длинной жиденькой бородкой, крошечными шпионскими очками и длинным цилиндром мела за ухом.

Внезапно старичок замер и громко, возмущенно спросил:

— Кто нарушил диагностическую пентаграмму на столе?

Стало тихо. Студенты начали оглядываться. Стэн на пару секунд замер, потом открыл рот, чтобы ответить. Видимо, решил по-джентльменски принять огонь на себя.

Но использовать стол была не его идея.

Поэтому я подняла руку и сказала:

— Приношу глубочайшие извинения, это я дезориентировала ответственного человека. Не поняла, что за рисунки и свечи, а личные дела надо было куда-то разместить.

Профессор Брик опустил пальцем очки и недовольно посмотрел прямо на меня.

— Это, — сказал он, невежливо тыкая пальцем, — пример вопиющего неуважения к деталям. А ведь вы, будущие маги, должны быть сверхосторожными и внимательными. Вот скажите мне, кто в зале посмел перевесить штору, а? Кто на территории, куда вы попали первый раз, посмел притронуться к неизвестным предметам обстановки?

От меня начали аккуратно отступать соседи, создавая пустое пространство вокруг.

Я вздохнула и опять подняла руку.

— Я. Сожалею, была не права. Увидела, штора висит неправильно, и поправила.

Преподаватель затряс бороденкой и завопил:

— Неправильно?! Кто вы, девушка, и как попали в это великое место?

Мое просветленное настроение начало портиться. Есть такое правило — первого впечатления. К понравившимся людям мы более снисходительны, и, наоборот, к тем, кто сразу не приглянулся, легче липнут подозрения и наветы.