– Серега, выйди взгляни. Наверное, Цибастый нечаянно забылмобилу в машине.

Серега выскользнул из комнаты. Вован шумно трясся на стуле вуглу комнаты. Гигант смотрел то на одного, то на другого маленькими недобрымиглазками. Я старался улыбаться как можно беспечнее.

Через пару минут в комнату ворвался запыхавшийся Серега.Лицо белое, глаза навыкате, губы синие. Прохрипел, роняя слюну, какнабегавшийся мастиф:

– Там Цибастый… заколот!

Первый спросил туповато:

– Как же… он же только что был жив!

Оба повернулись и посмотрели на меня. Я сказалнебрежно:

– Пожалуй, в сауну сегодня с вами не пойдет. Наверное, изавтра тоже. Кстати, за квартирой наблюдают. Если я не помашу из окна…определенным образом, то и вас тоже… положат. Так что соглашайтесь на тыщубаксов, хотя, конечно, оба не стоите и монгольского тугрика.

Вован всхлипнул, а оба громилы начали медленно увядать,становиться меньше, словно из них выпустили воздух. Переглянулись, Серегасказал просительно:

– Если у вас такие ребята крутые… то все равно… зачем так?Мы не должны убивать друг друга, ментам на радость. Всегда можно договориться.Как сходняк решит…

Я прервал:

– Я передаю то, что мне велели. Деньги принесете сюда.Мне!.. Нет, вон ему, генеральному директору. Эти ребята не хотят светиться,поняли? И на «стрелки» не пойдут. Они любого могут вычислить, найти изамочить по-тихому. Без всяких разборок. Сами знаете, сколько сейчас в фирмахбывших краповых беретов, спецназа, гэрэушников… У них и техника, и связи,и умение убивать. Для них вас прихлопнуть проще, чем прибить муху. Ту ещепоймать надо, а вы уже на прицеле.

Они попятились к двери, дрожащие, растерянные, Серегаиспуганно оглядел себя, страшась увидеть красную точку лазерного прицела,промямлил:

– Ну ты того… кто ж знал, что у вас такие… такие крышевики!

А гигант заговорил просительно, совсем не гигантскимголосом:

– Вы, того… уважаемый… помашите из окна, как обещались!

Я подошел и махнул дважды, словно начинающий попик.Когда оба испарились, как бесплотные духи, Вован спросил тоненьким голоском:

– А что… там в самом деле…

– Труп, – ответил я недрогнувшим голосом. – Такчто менеджменствуй спокойно.

– Но как же…

– А это не наше дело, – ответил я ровно. – Мыего даже не видели, понял? Милиция сверится с картотекой, опознает одного избандитов, наверняка судимого раз пять, его вычеркнут из списка и вздохнутспокойно.

Он перевел дыхание, быстро приходя в себя, оживая на глазах,сказал уже рассудительным голосом:

– Хорошо, что в нашем доме еще четыре фирмы. Мы маленькие,подумают на других.

Я сказал наставительно:

– Мы и будем оставаться маленькими, согласен? Нам лишь бызарабатывать на достойную жизнь, а жизнями ради счета в Швейцарии или виллы наКанарах пусть другие рискуют.

– Согласен, – сказал Вован с великимоблегчением. – Я уж боялся, что тебя занесет! Не надо нам большихденег, нам хватит и по тыще баксов в месяц. Вот докарабкаемся до такого уровняи… будем держаться, чтобы вниз не сползти.

– По тысяче? – удивился я. – Я же сказал, надостойную жизнь!

Вован осмотрел на меня испуганно и с надеждой.

– На достойную… это сколько?

– Ну, не тысячу же, – сказал я в затруднении, хотятысяча долларов в месяц и для меня, пока был посыльным, оставалась пределоммечтаний. – Это для служащих предел мечтаний, а для хозяев фирмы маловато…Ориентируйся на три куска в месяц. Это тоже немного для такого клевогодиректора, как ты, но пока оставим так.

По его ошеломленному лицу видел, что это много, офигительномного. Даже непонятно, куда тратить столько. Ну, первые три найдется куда,дырок много, даже вторые удастся пристроить на предметы роскоши: телевизор сжидкокристаллическим дисплеем, кинокамеру, навороченный фотоаппарат,широкополосный Интернет… а вот третьи уже хоть на книжку складывай, что как-тонеловко делать, пока еще не старики…

На другой день я попробовал взять еще один важный рубеж.Дождавшись, когда до закрытия метро осталось полчаса, я схватил карту центраМосквы и спустился в метро. В это время пусто даже здесь, в центре, ятихонько побрел в самый дальний угол, как будто намереваюсь сесть в первыйвагон, там все три первых заходят в туннель с узкой платформой и двумялавочками.

Я сделал вид, что не успел догнать поезд, прошел всамый дальний конец и прислонился к стене в самом темном месте. Если кто изнаблюдающих в телекамеры заметил меня, то тут же забудет: у меня в рукахникакого пакета, куда можно бы спрятать взрывчатку, а джинсы и маечка так тугооблегают мое тело, что не только пояс шахида, даже копеечную монету неспрятать… А туго сложенный листок карты не выпячивается в заднем кармане.

Пару минут я стоял неподвижно, делая вид, что дремлю. Вдалипослышался мужской смех и цокот женских каблучков. Это очень кстати, если инаблюдает кто за экранами, то сейчас смотрит на эту парочку. Одновременнодонесся гул приближающегося электропоезда, блеснули огни… Я вдавился встену, чувствуя, как расступается камень, проходит сквозь меня, погрузилсяцеликом и застыл, привыкая к новому окружению.

Это только кажется, что метрополитен – толстая труба,внутри которой носятся поезда. На самом деле даже трубы опутаны кабелями,проводами, через равные промежутки вверх поднимаются металлические трубы длязабора воздуха, иначе пассажиры задохнулись бы, а сами станции так вообщеокружены сперва коконом кабелей, а потом уже во все стороны расходитсянастоящая сеть, как будто ее плел паук, размером с экскаватор.

Я начал осторожно подниматься вверх, никак не привыкнук этому странному ощущению, как будто плыву в плотной вязкой воде, но вовсе необязательно даже двигать руками или ногами: сосредоточился в заданномнаправлении – и даешь себе команду, а тело как-то договаривается со средой…

Первый подземный туннель, созданный строителями Кремля илидаже более ранний, я обнаружил довольно скоро, ничего интересного не нашел,потом еще и еще, с удивлением сообразил, что все источено норами, как вгигантском муравейнике. Некоторые ходы тянутся горизонтально, но еще большетаких, что без видимых причин то петляют, то ныряют в глубину.

Однажды, когда уже устал до чертиков и собирался выходить,впереди в узком туннеле блеснул свет, потом еще и еще. Я находился внебольшой пещере, где, кроме черепков битых горшков, никаких сокровищ, хотелбыло уйти в стену, но устал, хотелось есть, пора возвращаться, однакораздражение или любопытство заставило задержаться.

Вскоре по стенам забегали яркие круги света, а за ними яобнаружил несколько темных фигур. Донесся испуганный голос: