переживайте, магия мистера Хоггарта не дарует бессмертие. Только власть и могущество. У вас непременно будет возможность умереть. А пока что… — старик медленно встал, обошёл стул, на котором сидел Артур, и склонился над самым ухом юноши — Рэйвен… Ваша фамилия решила вашу судьбу. Вы будете вороном. Большим, чёрным вороном!

У Артура больше не было сил сопротивляться. От обилия новой фантастической информации у него шла кругом голова. Он не знал, кому и во что верить, не понимал, что хотят от него. Магия, пророчества, превращения — ко всему этому он всегда относился с долей скепсиса, но романтическая часть его души всё же в тайне верила и любила мистические мотивы. "Я всегда был меж двух огней… Во мне будто до сих пор борются мать и отец… А что есть я?"

— А ты, Артур Джонатан Рэйвен, чувствительная натура, не приспособленная к жестокому миру, не способная принять несправедливость и подлость. Отчаянно защищающая своё внутреннее "Я" от агрессивных нападок извне. Я знаю, о чём говорю, потому как сам я — такой же! Я повторяюсь, но буду делать это снова и снова, пока ты, наконец, не осознаешь одну простую вещь. У меня было всё: положение, семья, состояние… И всё бы ничего… Но они все, все вокруг покушались на самое дорогое, что у меня есть — на мою душу! И я решил отдать её на хранение! В надёжные руки — себе и этому замку! Когда-то, когда я был так же молод, как ты, судьба привела меня сюда. Я тоже был в пророчестве, я, а не соседский мальчишка, которого мне вечно ставили в пример! Но где теперь я, а где этот наглец! Он стоит у меня в парке, замерев каменным истуканом! У него есть вечность на размышления о себе и своём месте в этой жизни. Да, иной раз, чтобы уберечь себя от жестокости, нужно самому стать жестоким…

— Так нельзя… — слабо возразил Артур.

— Не врите себе, вы и сами неоднократно так думали! Кажется, вы даже не жалели родителей. Помните, когда они умирали, тяжело и долго, вы только раздражались и злились и ни разу не проронили ни слезинки!

— Они не любили меня! Так почему я должен был любить их! — Рэйвен вскочил на ноги в приступе бешенства; его крик многократно оттолкнулся от высоких стен и прокатился по замку долгим эхом.

— Да-а… Ваши бедные родители и не предполагали, что их дитя является центром пророчества. Думаю, ваш отец бы очень обрадовался и совсем бы по-другому относился к вам, мой мальчик, если бы знал, что вы — особенный! Но они не узнают… Или же…

Мистер Хоггарт церемонно прошёлся к правому углу, где стояло нечто, укрытое чёрной тканью. Резко сдёрнув её, он оголил две белые статуи. Они стояли рядом и словно просто ненадолго замерли в оцепенении. Они, Джонатан и Марта Рэйвен. Старик встал между ними и театрально опустил свои руки на их холодные плечи.

— Быть может, они слышат нас, а? — хрипловато рассмеявшись, произнёс он.

— Так значит, это вы их убили?

— О нет! Зачем мне это? Я уничтожаю только тех, кто этого заслуживает. Тех, кто не достоин жить. Ваши родители же оказали мне невероятную услугу! Они родили и, главное, воспитали такого прекрасного мальчика. Я даже не думал, что с вами будет так просто говорить. Нет, вашим родителям я не причинил ровным счётом никакого зла. Их души упокоились, можете быть спокойны. А эти статуи я сделал для вас. Мне показалось, что вам будет приятно иногда вспоминать их, — хитрая усмешка, практически не сходившая с лица мистера Хоггарта расползлась в широкую улыбку. Он смотрел на растерянного Артура и это зрелище, всё это действо доставляло ему безумное удовольствие.

— Значит, все те, кто стоит возле замка — не умерли..?

— Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть… Тела их мертвы — всего лишь холодный камень, но души… Они вполне себе живы и вряд ли когда-нибудь обретут покой. Разорвать цепи пророчества — не лёгкая вещь.

Откуда-то сверху послышался топот. Артур вздрогнул. Рон и Нед освободились из лап Хоггарта и отчаянно пытались найти друга. А может, Хоггарт сам освободил их..?

Старик, несомненно, тоже слышал эти звуки. Но он был всё также весел и спокоен. Очевидно, у него были свои планы и они чертовски хорошо выполнялись.

— Кажется, вас уже ищут. Пожалуй, я бы поговорил и с вашими друзьями тоже, — снова лёгкий взмах руки, снова скрежет в дальнем конце комнаты. Винтовая лестница была опущена.

— Нет! Вам же нужен только я! Отпустите их и делайте со мной всё, что хотите! — взмолился Артур, но его друзья уже бежали по лестнице, а мистер Хоггарт будто не слышал его и терпеливо ждал новых гостей.

Первым показался Рональд. Он огляделся по сторонам и стремглав бросился к Рэйвену. За ним торопился встревоженный Нед. Подобравшись настолько, чтобы разглядеть лица, Рон остановился как вкопанный.

— Мистер Артурс! Что всё это значит?

— Это значит, мистер Фокс, что теперь перед вами мистер Хоггарт! Вы у меня в гостях и сейчас вы узнаете много нового для себя. Артур! Останься подле меня. А вы, господа, присядьте, — снова из ниоткуда появился недостающий стул.

— Нет, я вас слушать не буду! Я просто сейчас разберусь с вами по-другому, — Рон уже было засучивал рукава, но непреодолимая слабость повалила его на стул.

— Всему своё время, мой дорогой. Вам не так уж долго осталось ждать моей смерти. Но она ничего не решит! Ведь сейчас вы присутствуете при рождении нового Кристиана Хоггарта! — старик элегантным жестом указал на Артура, слегка кивнув головой в его сторону. Юноша стоял понурый и никак не мог пересилить себя, чтобы взглянуть на своих друзей.

— Итак, с вами разговор будет чуть менее сентиментальный. Мистера Хоггарта убить невозможно! На это есть несколько причин: во-первых, пока существует пророчество (а оно будет существовать ещё невероятно долго, я обещаю вам), на земле всегда найдётся новый Хоггарт, а во-вторых, я намного сильнее вас и обладаю навыками и способностями, которые вам, скорее всего, и не снились! Поэтому, начнём нашу беседу!

Рон и Нед сидели молча, напряжённые до предела. Артур, всё же, поднял глаза и увидел то, чего видеть уж точно не хотел: он ясно уловил осуждение, недоверие и презрение в глазах своих товарищей. Они обвиняли его в предательстве, слабости, во всех смертных грехах. И он понял, что мистер Хоггарт был прав. Он вспомнил непрекращающиеся насмешки Рональда, его пренебрежительное к нему,