href="ch2.xhtml#id1" class="a">[179], временем, когда еврейский народ праздновал свое величайшее историческое избавление – исход из Египта. Можно продолжать перечислять другие совпадения. Однако в определенный момент вместо того, чтобы рассматривать приписываемые Иисусу чудеса как нарушение упорядоченной механики мироздания, начинаешь видеть в них составляющие связанной картины. Можно пытаться объяснить каждое из этих явлений отдельно, но не проще ли предложить одно простое объяснение способное сложить все эти факты?

Иисус – более простое объяснение

Евангелие от Иоанна открывается словами: «В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог» (1:1). Впоследствии объясняется, что это Слово «стало плотью» (1:14) и на самом деле является Иисусом Христом (1:17). Здесь Слово, которое в греческой философии могло быть абстрактным творческим принципом, а в еврейском языке могло быть способом обозначения Самого Бога, описано как нечто, существовавшее всегда, божественное и в то же время отдельное от Бога. Эта концепция представлена в рамках иудейского монотеизма, где существует только один Бог. Слово приходит на Землю и выполняет то, что должны выполнять слова, – передает информацию. Слово помогает нам понять, кто такой Бог.

Это представление об Иисусе как о Том, Кто открыл нам природу Бога, прослеживается и в синоптических Евангелиях. Все они передают идею о том, что Бог послал Своего Сына, чтобы раскрыть Божью сущность и пожертвовать Своей жизнью ради спасения человечества (Матфея 20:28; Марка 10:45; Луки 19:10; 22:20). Принятие присущего Евангелиям образа Иисуса фактически дает наиболее полное объяснение целому ряду событий, которые в противном случае потребовали бы сложного толкования.

Если изображение Иисуса в Евангелиях неточно, то возникает множество логических проблем, связанных с объяснением того, почему многие исторические детали верны или правдоподобны. Возникает необходимость объяснить появление в Евангелиях различных слоев текстового материала, каждый из которых демонстрирует признаки глубокого понимания времени Иисуса и отражает характеристики, которые можно было бы ожидать от самых ранних еврейских традиций. Кроме того, необходимо выяснить происхождение притч, первоначальных учений, а также случаи, когда повествование одного Евангелия наиболее просто объясняется, если допустить точность другого. Необходимо также прояснить, как движение последователей Иисуса переживало быстрый численный рост – явление, которому историки с трудом находят удовлетворительное объяснение.

Я ни в коем случае не хочу сказать, что все эти проблемы невозможно рационально объяснить. Люди исключительно изобретательны, и способны объяснить практически все. Более того, значительная часть профессиональных библеистов добилась заметных успехов в объяснении каждого из конкретных явлений, рассматриваемых в этой книге. Однако, это свидетельствует скорее о человеческой изобретательности, чем о правильности этих объяснений.

Возвращаясь к названию книги «Можно ли доверять Евангелиям?», я хотел бы сказать, что доверие к Евангелиям вполне обоснованно. Доверие как к посланию, так и к истории, изложенной в Евангелиях, является лучшим выбором как с интеллектуальной, так и с более широкой точки зрения. Доверие к Евангелиям удовлетворительно объясняет многое и в историческом и литературном плане. Но если Евангелия правильно характеризуют людей как противостоящих Богу и грешных, то они также дают ответ на эти проблемы рассказывая о жизни, учении, смерти и воскресении замечательной личности – Иисуса Христа.

Следует отметить, что, помимо рассмотренных выше примеров, изображение Иисуса в Евангелиях также соответствует Ветхому Завету, который, очевидно, был написан до земной жизни Иисуса. На протяжении всей истории христиане толковали Ветхий Завет как предвестие Иисуса Христа таким образом, что для его подробного исследования потребовалось бы написать множество других книг.

Ветхий Завет начинается с повествования о безупречном творении, испорченном человеческим грехом, в результате чего люди стали смертными и были изгнаны из Божьего присутствия. Грех ведет к смети, кровь становится священной, жертва – необходимой. При этом дается обещание о «семени» (т. е. потомстве), которое принесет избавление. У Авраама, специально избранного Богом человека, чудесным образом рождается сын, он получает указание принести его в жертву, но в последний момент жертвоприношение отменяется, и сын продолжает жить, а вместо него в жертву приносится овен. Потомков Авраама притесняют в Египте, но в конце концов они освобождаются, но сначала приносят в жертву ягнят и помечают их кровью косяки своих дверей, чтобы уберечься от Божьего суда. После выхода из Египта они ощущают присутствие Бога в своей среде в особом шатре, доступ к которому они получают через жертвоприношение. В Земле обетованной им дается царь Давид, которому обещано, что его «семя» (2 Царств 7:12) всегда будет на его троне. В монотеистической культуре пророки смело предсказывают рождение «сильного Бога» (Исаии 9:6; ср. 10:21), Бога, который будет пронзен и оплакан (Захарии 12:10), предсказывают приход человека, о котором говорят в терминах, применимых только к Богу (Исаия 52:13), который умрет[180], но впоследствии воскреснет (Исаии 53:11–12).

Эти и другие параллели тесно связаны с жизнью, жертвенной смертью и последующим воскресением Иисуса. Это очевидно не только для преданных верующих, но и для тех, кто подходит к историчности Евангелий со скепсисом. Они указывают на значительное сходство между историей Иисуса и Ветхим Заветом и утверждают, что большая часть евангельских повествований об Иисусе была построена на основе ветхозаветных сюжетов[181]. Для людей, не знакомых с Ветхим Заветом и Евангелиями, вышеупомянутый список сходств может показаться слишком идеалистичным. Однако необходимо признать, что наличие существенных связей между евангельскими повествованиями об Иисусе и Ветхим Заветом является предметом общего согласия широкого круга ученых, даже несмотря на то, что они могут расходиться во мнениях относительно конкретных деталей толкования.

Я также принимаю это соответствие как данность. Но что из этого следует? Один из возможных подходов – использовать это соответствие для того, чтобы предположить, что ранние христиане создавали евангельские истории на основе Ветхого Завета. Однако эта модель не позволяет объяснить многие закономерности, о которых мы уже говорили, включая случаи неумышленных совпадений, глубокое знание местной культуры, наличие притч, гениальность учения Иисуса, тщательное разграничение между речью рассказчика и речами персонажей и многое другое. Здесь возможны два варианта: либо Иисус намеревался умереть, и в этом случае Он, вероятно, уже видел Себя в рамках ветхозаветного повествования, либо Его смерть была просчетом и в этом случае, верным последователям, желающим сделать из Его смерти успешное послание, очень повезло, что в Ветхом Завете был такой заранее подготовленный материал, который можно было адаптировать в послание о божественном Спасителе, спасающем мир через жертвенную смерть, из которой Он каким-то образом вернулся.

Но гораздо проще сделать одно предположение, что вся история вращается вокруг Иисуса. Это простое, но далеко не незначительное предположение[182]. Оно действительно обладает огромной объяснительной силой, поскольку объясняет признаки Евангелий, которые обычно указывают