не наметила улыбки, кивнула с серьезным выражением лица, и быстро сменила тему:

— В общем, пока все хорошо! Проблемы будут — ничего, справимся. Поэтому, давайте займемся более насущными делами. Мне очень жаль ваши платья, — лицо миссис Даунинг улыбчиво дрогнуло, — но они совершенно не годятся для «большой прогулки». Впрочем, как и костюмы со смокингами. Мы вас экипируем! И накормим, конечно! Занимайте любые номера, тут по всему зданию и горячая вода, и свет, а я напрягу девчонок, чтобы подобрали по размеру белье, одежду и обувь. И не ждите зря — отдыхайте! Вестей из Москвы может не быть до вечера. Если что, сообщим сразу.

Все настолько устали, да и перенервничали изрядно, что вставать, да еще идти куда-то были не в силах. Синти понятливо кивнула.

— Мы первые дни вообще не спали, — негромко вымолвила она. — Нас гоняли, как зомби в боевиках! Ничего… — усмешка дернула уголок ее тонких губ. — Настоящий боец не тот, кто прет от победы к победе, а тот, кого бьют нещадно, а он встает — и снова бросается в драку!

Я молча вскинул сжатый кулак. Мой жест тут же повторили спецназовцы, Смирнов и Синицын, а за ними и остальные.

Может, кому-то со стороны могла показаться смешной Наташка Гусева, что гордо и смело, закусив губу, поднимала свой кулачок, но не нас. И не ополченцев. Пускай мы и прошли чужую беду по касательной, этого хватило, чтобы не путать пустопорожний пафос с суровой прозой жизни.

— Our cause is right, — вытолкнула Синти, — victory will be ours!

* * *

Мы с Ритой заняли номер для новобрачных, и дрыхли до самого вечера. Проснемся, займемся любовью — и снова погружаемся в глубины сна. Выспались, когда начало темнеть.

Рита притиснулась поближе, и я невольно улыбнулся, чувствуя плечом движение ресниц.

— Моргаешь?

— Угу… Дурные эти американцы… Выстроить город в пустыне, чтобы просаживать здесь доллары!

— Это еще что… Знаешь, чем сюда завлекали в пятидесятых? Тут, километрах в ста на север, находится полигон Меркури. И туристы, прямо из окон гостиниц, могли любоваться «грибами» ядерных взрывов.

— Ну, тупы-ые… Не-е… Задорнов был прав! Ох… — Ритин голос принял несчастный оттенок. — Встаем?

— Ага… — вздохнул я.

— А давай, не сразу… — женские пальчики игриво «зашагали» у меня по животу, щекоча и спирая дыхание…

…Полчаса спустя мы угомонились, сели и потяну-улись… Хорошо!

— Жа-а-аль… — сладко зевнула Рита. — Что нету «молодильного зелья»…

— Да… — согласился я, садясь и распарывая хрустящий целлофановый пакет с серой футболкой. — Нету…

— И Наташки с Инкой не хватает… — затянула миссис Гарина все тем же задумчивым тоном.

— Не хватает… — повторил я, не думая, а затем извернулся, и шлепнул свою спутницу по голой попе. Звонко получилось.

— Ай! — взвизгнула Ритка. — Больно же, наверное!

— Это я любя!

— Ну, всё! Сейчас ты у меня получишь!

Краем глаза я заметил розовую тень. Гладкие сильные руки опрокинули меня на спину, а стройные ноги стиснули бока.

— Сдаешься? — грозно нахмурила бровки Рита, неласковая в позе всадницы.

— Сдаюсь! — кротко выдохнул я, тая коварство, и мгновенно перевернулся, поменявшись местами с «расхитительницей гробниц». — Мне больше нравится сверху!

Побежденная «Лита» сладко улыбнулась, и мы выпали из реала еще на полчасика…

* * *

Уже стемнело, когда нам удалось-таки вылезти из постели. Рита сушила волосы перед зеркалом, а я, на всякий случай выключив свет, приблизился к окну.

Море огней, полыхающее зарево реклам, извергающих неоновый спектр — всё это осталось в прошлом. Нынче Лас-Вегас тонул во тьме.

Лишь несколько отелей на Стрипе переливались, как прежде, и выглядело это жалко и даже пугающе, как безмолвный призыв о помощи.

Жужжание фена стихло, зашлепали одноразовые тапки.

«Сейчас прильнет, — улыбнулся я, — обнимет…»

Рита крепко прижалась к моей спине, сложив руки у меня на животе.

— Это я от страха такая приставучка, — вздохнула она, словно оправдываясь. — Ты рядом, совсем-совсем рядом, и мне спокойно… Нет, не то слово. Не спокойно, а… Да просто хорошо!

— Когда вернемся домой, придется тебя пугать почаще, чтобы не забывала приставать.

— Не надо пугать… Я и так… Пошли?

— Пошли.

Я уже был в комбезе, размалеванном «под пустыню», а «ЗИГ-Зауэру» досталась кобура в цвет песка. Осталось только в ботинки влезть, да затянуть шнурки. Терпеть не могу шнуровку, но «кроссов» на липучках нема. Как говорится, «бери, что дают».

Рита управилась быстрее, и занималась чрезвычайно ответственным делом — осторожно перекладывала «Оскара» в рюкзачок.

— Ты что туда напихала? — фыркнул я. — Платье, небось?

— Ну, не выбрасывать же, — невозмутимо отозвалась кинозвезда. — Дома постираю, и будет как новое. И туфли запихала! Да! Домовитая я…

— Пойдем, домовитая.

Мы вышли в пустынный коридор, и спустились по лестнице. Лифтам я не доверял, электричество могло пропасть в любой момент.

— А Инка одна спала, бедная… — выговорила Рита, ничуть не поддразнивая.

— Думаешь? — обронил я.

— Уверена. А-а, ты про Олега? Нет-нет, Мишенька, они и раньше не спали вместе! Инка к тебе липнет, а с Видовым у нее всё…

Я вытолкнул глубокомысленное: «Хм…»

В фойе тщательно соблюдалась светомаскировка — окна выше уложенных мешков заделаны плотным брезентом, лампы горят через одну.

Наши скучились в сторонке, снова растревоженные. В камуфляже они выглядели непривычно. На спецназе «камки» сидели, как влитые, даже Прокловой, да и Терентьевой комбезы шли, а вот Гайдай смотрелся малость нелепо, да и Гребешкова превратилась в кубышку.

— Как спалось? — стрельнула глазками Дворская.

— Вашими молитвами, — выразился я.

— Не-е! — со смешком протянула Инна. —