– Прежде здесь была гостиная, – вздохнулахозяйка, – а потом мы жили в ней все вместе.

Она встала, чтобы налить чая, и Лола заметила, что в вырезеее блузки что-то блеснуло. Елизавета Константиновна перехватила ее взгляд.

– Это не крестик, – ответила она на невысказанныйвопрос. – В то время, когда я родилась, детей не принято было крестить.

– Пожалуйста, не сочтите мое любопытствонеприличным… – невольно смутилась Лола.

– Что вы, я с удовольствием расскажу вам этуисторию! – рассмеялась хозяйка. – Это, видите ли, наша семейнаялегенда.

Лола слегка оживилась. Хотя ей уже до смерти надоело слушатьбесконечные истории из жизни семьи Ильиных-Остроградских, возможно, на этот разстаруха поведает нечто полезное.

– Дедушка уехал в свою последнюю экспедицию в декабреодна тысяча девятьсот двенадцатого года, – начала рассказывать ЕлизаветаКонстантиновна, – и с тех пор больше не видел своей семьи и не бывал вэтой квартире. Письма от него приходили редко. Мама, конечно, была тогда еще совсеммала, но смутно помнит, что перед отъездом ее родители крупно поссорились…Бабушка не хотела отпускать деда так надолго, она хотела, чтобы муж был с нейрядом. Но он не внял ее просьбам и уехал. Прошел почти год, дед не вернулся,зато приехал его помощник Вася Миклашевский.

– Отчего же не вернулся ваш дед? Ведь это очень тяжело– быть в разлуке с семьей почти год…

– Этого я не знаю, очевидно, были на то какие-тосерьезные причины. Вася, Василий Петрович Миклашевский, привез бабушке письма,помог разобраться с делами. Привез он много подарков, и среди них были воттакие монеты. Всего три штуки – каждой дочери. Эти монеты он велел всегданосить, – а в каждой уже была проделана дырочка, так что оставалось толькоповесить ее на кожаный шнурок или на цепочку. В своем отдельном письме дочерямон писал, что монеты эти – не подарок, а талисман, что в них все их будущее ичто когда-нибудь эти монеты обязательно им помогут.

– Волшебные монеты? – улыбнулась Лола.

– Тогда мама с сестрами так и подумали… Там еще былонаписано, что монеты эти могут совершить чудо только если они будут все вместе,так что сестрам следует жить дружно и не разлучаться.

– Вот как? – Лола подняла брови. – И что,монеты действительно совершили чудо?

– Нет, конечно, – старушка слегканахмурилась, – как монета, пусть даже старинная, может совершить чудо?Ведь это просто источенный временем кусочек металла…

– Ну, возможно, они были очень ценными, –заикнулась Лола.

– Нет, Василий Петрович сказал, что ценности они особойне представляют, хоть и золотые. Это древнеримские монеты времен империи, такихсохранилось довольно много. Кажется, их называли динариями… Знаете, как вЕвангелии – «Кесарево – Кесарю»… Мама и ее сестры в детстве так и называли этимонеты – динарии Кесаря.

Елизавета Константиновна сняла с шеи тонкую серебрянуюцепочку и протянула Лоле монету.

Это была хорошо сохранившаяся золотая монета не совсемправильной круглой формы, с аккуратно просверленным отверстием для цепочки. Наодной ее стороне было изображение восседающего на троне бородатого бога смолнией в руке – Лола вспомнила, как в шестом классе школы учительница показалатакую картинку и сказала, что это верховный римский бог Юпитер. На другойстороне монеты был в профиль изображен молодой курносый мужчина, вокруг неговыбита надпись латинскими буквами:

«Нерон Клавдий Цезарь Друз Германию».

Дальше было еще несколько букв, которые не складывались впонятные слова, и Лола догадалась, что это были римские цифры – наверное, датавоцарения этого самого Нерона Цезаря Клавдия Германика, а может быть – тот год,когда была отчеканена монета. С большим трудом вспомнив, как читают римскиецифры, Лола попыталась прочитать эту дату, но число получилось какое-то оченьбольшое, явно несколько тысяч.

Елизавета Константиновна, которая внимательно наблюдала заней, улыбнулась и пожала плечами:

– Я тоже так и не смогла понять, что это за число… Надобы показать монету специалисту, да все никак руки не доходят.

– Красивая монета, – Лола протянула ее хозяйке.

– Красивая… Но чуда она так и не совершила, – спечальной улыбкой Елизавета Константиновна надела цепочку на шею.

– А может быть, все дело в том, – неожиданнопредположила Лола, – что сестры расстались? Ведь Лев Михайлович написалдочерям, что монеты принесут удачу только, если они не будут расставаться?

– Может быть… Ну что ж, давайте пить чай. – ИЕлизавета Константиновна потянулась за заварочным чайником.

– Какая интересная история, – протянула Лола,откинувшись на спинку кресла после второй чашки чаю и здоровенного кускаторта, – действительно – семейная легенда. Получается, что ваш дедушка какбы оставил дочерям свое последнее напутствие. Ведь больше они не виделись?

– Возможно, он предчувствовал свою скорую смерть… Тогдаведь началась война, ни о каких экспедициях не могло быть и речи. Миклашевскийкуда-то пропал, потом выяснилось, что он служил в армии.

Но на фронте не был, выполнял какие-то особые поручения.Последний раз бабушка встречалась с ним в семнадцатом году, он еще сказал, чтовроде бы видел Анну в Марселе…

– А скажите… ваши тетки, они тоже не расставались сосвоими монетами? – по какому-то наитию спросила Лола.

– Да, Анна взяла свою монету с собой, когда сбежала издома. Быть может, она не собиралась уезжать навсегда, кто же знал, что жизньтак повернется… Про Татьянину монету я ничего не знаю, но раз ее нет в доме –стало быть, тетка тоже ее забрала. Разумеется, ни в какие волшебные свойстваникто уже не верил. Просто эти монеты были для сестер памятью об отце, котороговсе они хоть и мало знали, но любили.

– От вашей матери монета перешла к вам, надо думать, уАнны тоже были дети. Скажите, Елизавета Константиновна, – Лола решиласьзадать сложный вопрос, – а ваша мать… Она никогда не пыталась навестисправки по поводу дочери Татьяны Ларисы? Ее не насторожил тот визит незнакомойдевушки, которая представилось дочерью ее сестры?

– Но ведь она больше не пришла! А мы ждали, в концеконцов, мошенницу мы бы сразу распознали! Когда же стало ясно, что никто большене придет, мама даже послала письмо в Улыбин!

– Какое письмо? – Лола ужасно обрадовалась, потомучто если было послано письмо, стало быть, имелся и адрес.

– Письмо той самой Алевтине Егоровне Куренцовой, укоторой жила Татьяна после рождения ребенка, матери ее мужа.

– Вы же говорили, что адреса не было, потому что вашабабушка сожгла все письма дочери – очень боялась.

– Да какой там адрес! Город Улыбин, улица КрасныхПартизан, дом двенадцать! – выпалила старуха. – До сих пор помню,потому что у мамы где-то он был записан и мы очень долго его искали…