Дыхание скользит по коже, когда губы Джеймса нежно прижимаются к моей щеке.

– Дорогая, ты выглядишь крайне аппетитно. Какая жалость, что я целый вечер потратил на встречи вместо того, чтобы показать тебе, как ты мне нравишься в этом цвете.

Горячая кровь приливает к моему лицу.

Считайте меня мелочной, считайте меня мстительной, но я никак не могу перестать наблюдать за Мойрой. В груди растет удовольствие: я вижу, как она смотрит на его прикосновения, смотрит на его губы, нашептывающие мне на ухо нежные слова.

– Привет, – улыбаюсь я.

– Ну что, ты готова идти? – его большой палец прикасается к моей нижней губе.

– С тобой?

– Как будто я позволю тебе уйти с кем-то другим.

Он берет меня за руку, помогает подняться и заключает в объятия.

И несмотря на недосказанные фразы и навязчивые мысли о необходимости узнать его ближе, я позволяю Джеймсу проводить меня за дверь.

Глава 20

Джеймс

Люди мне подчиняются – ничего необычного в этом нет. Более того, случаев неповиновения я даже не припомню. Как правило, они выполняют все мои прихоти: либо из страха, либо из уважения.

Поэтому, когда Венди заходит в мой бар в миленьком голубом платье, которое было на ней в тот первый вечер, я испытываю настоящий восторг. Мне приятно, что она захотела мне угодить. Как послушный питомец.

Сидеть в своем кабинете и наблюдать за ней с помощью камеры наблюдения оказалось сложнее, чем я ожидал. Я хотел убедиться, что она будет ждать столько, сколько потребуется. Но стоило мне увидеть, как она общается с Мойрой, я сразу же понял, что пора заканчивать эксперимент. Нельзя, чтобы глупая официантка нарушила все мои планы и отпугнула девчонку.

Впрочем, от нее не так-то просто и отделаться. Хотя СМИ всегда изображали ее как гордость и радость Питера, она поддается мне с завидной легкостью, как будто отчаянно жаждет внимания.

Будь я, как обычный человек, по-прежнему способен на чувства, ее привязанность вызвала бы в груди всплеск сочувствия: в конце концов, подобная привязанность к незнакомым людям может быть следствием травмы. Но сердце мое больше не бьется как надо. И хотя у меня все еще красная кровь, душа, которая когда-то во мне жила, изъедена струящейся по венам желчью.

Даже в детстве во мне было что-то такое, что притягивало тьму в самых светлых душах, вытаскивало ее на поверхность, пока она не вырывалась из тел и не пропитывала мою кожу, обжигая, как черная смола в солнечный день.

Может быть, именно поэтому мне так нравится Венди. Поэтому в ней так легко затеряться. Потому что она – единственный человек, которого моя болезнь не поглотила целиком.

Во всяком случае, пока что.

– Где Сми? – спрашивает она, растянувшись на диване в моей гостиной.

Я устраиваюсь рядом, предлагаю ей стакан воды и кладу ногу на ногу.

– Не знаю, – я оглядываюсь. – Я стараюсь не вмешиваться в его личную жизнь и жду от него того же. Придет, никуда не денется.

– Здорово. Судя по всему, ты очень хороший начальник, – она кивает и делает глоток воды, прежде чем поставить стакан на место.

– Командовать я умею феноменально, ты скоро это поймешь, – я усмехаюсь и тянусь рукой к ее обнаженному бедру.

– А еще ты очень скромный, – хихикает она.

Улыбаясь, я играю с подолом ее платья. Она дрожит под моей ладонью – мой член каменеет от такой реакции на мои прикосновения.

– Знаешь… – она сглатывает, качая головой, – я хочу кое-что спросить.

– Спрашивай, – во мне вспыхивает раздражение, но я сдерживаюсь и лишь вскидываю бровь.

Опустив глаза на колени, она теребит пальцы – она так делает, когда нервничает.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь?

Я поражен. Я по глупости полагал, что раз она до сих пор не задала этот вопрос, то уже и не спросит.

– Я бизнесмен, – я откидываюсь назад, раскинув руки по всей длине дивана.

– Да, как и мой отец. Но я имею в виду, чем ты занимаешься? – она закатывает глаза.

Упоминание о ее отце разжигает во мне огонь – во мне просыпается отчаянное желание узнать о нем с ее точки зрения.

– Твой отец?

– Кхм, – она закрывает лицо ладонью. – Вообще-то я не собиралась говорить о нем. Но да. Он бизнесмен.

– О, – я провожу языком по зубам. – Может быть, я работал с ним.

– Может быть. Он довольно известен, – она пожимает плечами.

– Кто он? – я прилагаю огромные усилия, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно, потому что нервы под кожей уже гудят от напряжения.

– Питер Майклз.

– Никогда о нем не слышал, – запустив руку в волосы, я вздыхаю.

Ее глаза расширяются, и я замечаю, как опускаются ее плечи, как будто с нее сняли груз.

– Серьезно? Это несколько… удивительно.

– Да? Тогда прости мне мое невежество, – я потираю пальцами челюсть.

– Мне наоборот нравится, что ты его не знаешь, – она улыбается и наклоняется ко мне. – Если честно, я так волновалась: я не хотела, чтобы твое мнение обо мне изменилось.

Я подаюсь вперед, руки обхватывают ее талию и притягивают к себе. Она звучно выдыхает, прижимаясь ко мне, и ее аппетитная грудь прилегает к моему торсу.

– Детка, никому на этом свете не удастся изменить мое мнение о тебе. Боюсь, оно уже сложилось.

– И какое же оно? – Венди поднимает голову, и ее губы оказываются в сантиметре от моих.

– Мое мнение? – мои губы опускаются ниже по шее, рука тянется за ее голову, запутываясь в шелковистых волосах.

– Я могу показать тебе, если хочешь.

Я усиливаю хватку, ее дыхание сбивается, а шея вытягивается. Я осыпаю поцелуями ее шею, постепенно приближаясь к губам. Ее вкус вторгается в самые глубины моих чувств, желание пульсирует в животе и будоражит кровь.

Застонав, она прижимается бедрами к члену через тонкий материал брюк, создавая трение, от которого по позвоночнику пробегают мурашки. Прервав поцелуй, я откидываюсь назад, позволяя ей задать ритм нашем утехам. Она дразнит меня и мучает, но, черт подери, как же она прекрасна. Она смотрит на меня томными глазами, ее голубое платье задралось на бедрах, а губы раскраснелись в тон щекам.

Выпустив из руки ее волосы, я приподнимаюсь и обнимаю ее, теперь наши тела оказываются вровень друг с другом.

Мы сталкиваемся носами, пока я настойчиво давлю на ее прикрытую трусиками киску. Я ловлю ее дыхание и прижимаюсь губами к ее губам. Она стонет, обвивая мою шею руками, а потом я чувствую резкое