Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Еще какой, – смеется она. – Что ты здесь делаешь?
– Пришел поблагодарить владельцев. Мы знакомы, – я оборачиваюсь к прилавку, где стоит Джордж, поглядывая на тротуар.
– Серьезно? – удивляется Энджи. – Говорят, за их булочки и умереть не жалко.
– Не сомневаюсь, – с натянутой улыбкой я смотрю на подругу Венди.
– Не хочешь перекусить с нами? – предлагает Венди.
– К сожалению, не могу. Хотя мое настроение однозначно улучшилось, – лаская ее челюсть большим пальцем, я замечаю румянец на щеках, и от этого вида в груди разливается тепло. – Пойдем куда-нибудь завтра?
– Я работаю до трех.
– Отлично. Заеду за тобой.
Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам. Я хочу подарить легкий поцелуй, но ее язык выскальзывает и сплетается с моим – теперь, пока я растворяюсь в ее вкусе под стихающим шумом улицы, мне приходится сдерживать стон.
Жаль, что придется разбить ей сердце.
Разумеется, я буду жить дальше, а радость от достижения цели смоет любое сочувствие. Да, ради высокой идеи иногда приходится идти на жертвы.
– Мы, наверное, сходим в бар вечерком, – начинает Энджи, как только поцелуй прекращается. – Ты с нами?
– Я не планировала, – отказывается Венди, глядя на меня.
– Сходи, – настаиваю я. – Я буду занят, но мне все равно будет приятно, что ты рядом.
Венди смеется. Ее взгляд смягчается от моего прикосновения.
– Хорошо.
– Хорошая девочка, – я целую ее в лоб и отступаю назад, когда близнецы выходят из здания. – Скажи Джорджи, чтобы записал ваш заказ на мой счет.
– У тебя здесь счет? – глаза Венди расширяются.
Я заправляю за ее ухо выбившуюся прядь волос.
– Детка, назови мое имя в любом заведении этого города, и тебе больше никогда не придется платить.
– А какое имя? – вклинивается ее подруга.
– Прошу прощения? – я смотрю на нее, стиснув челюсть.
– Я просто спрашиваю… какое имя? Джеймс? Или… – Энджи прикусывает нижнюю губу.
– Думаю, ты знаешь ответ, – уголок моего рта приподнимается.
– Крюк? – Венди вздыхает.
– Так меня называют, – я наклоняю голову.
– Почему? – спрашивает она.
– Просто неудачное прозвище, – подмигиваю я.
Обратив взгляд к близнецам, я киваю, чтобы те шли к машине, припаркованной у обочины.
– Сделай одолжение, дорогая.
Она выгибает бровь.
– Когда придешь вечером в «ВР», надень что-нибудь голубое, – я наклоняюсь и шепчу ей на ухо. – Этот цвет поистине прекрасен, я хочу всю ночь представлять, как он будет выглядеть на полу моей спальни.
Она делает слышимый вдох. Я прижимаюсь губами к ее щеке, а потом ухожу в машину с колотящимся сердцем и каменным членом.
Глава 19
Венди
Я сижу в роскошной гостиной и дожидаюсь Энджи, которая вот-вот должна за мной заехать. На мне голубое платье. Напротив меня сидит Джон, занятый очередной моделью самолета.
– Папа утром звонил, – голос брата нарушает тишину.
Сомневаюсь, что отец позвонил поздороваться. В душе, словно камень, оседает досада. Джон не произнес ни слова, но я твердо уверена, что папа ему все рассказал. По телефону.
Кулак Джона сжимается вокруг кисточки, и он замирает вместе с черной линией, проходящей вдоль борта его самолета.
– Слушай, он все мне сказал, ясно? Так что можешь расслабиться и больше на меня так не смотреть.
– Что он сказал? – сердце в груди замирает.
– Что я еду в эту тупую школу. Просто отлично.
– Отлично ли? – вздохнув, я откидываюсь на спинку кресла и кладу руки на мягкие подлокотники.
– Да какая разница? – брат смотрит на меня через стекла очков.
– Большая, Джон.
Он отбрасывает кисть, запускает руку в черные, как смоль, волосы, настолько похожие на волосы нашей матери.
– Ты ничем не поможешь, Венди. Ты не в силах исправить ситуацию. И от того, что ты сидишь с глазами на мокром месте, мне не становится легче.
– Я и не думаю пла… – моя грудь напрягается.
– Думаешь, Венди, – брат щурит глаза.
– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, вот и все, – я поднимаю руки к лицу.
Джон молча возвращается к самолету. В гостиной воцаряется удушающая тишина, она обволакивает мое горло и застревает в ушах, чтобы грустные мысли не смогли убежать.
Это единственное, о чем я просила отца, но он так и не смог довести до конца это дело, решив пойти по легкому пути, отвергнув чувства Джона, как будто для него собственный сын не имеет значения. Еще одно обгоревшее и увесистое полено подброшено в огонь моего гнева, пылающего в самом сердце.
– Он сказал, что я завтра уезжаю, – слова его тихие и короткие, но они все равно бьют меня в грудь.
– Завтра? – я задыхаюсь. – Он тебя отвезет?
Губы Джона кривятся в легкой улыбке, но я не чувствую и намека на радость.
– Венди, давай будем реалистами. Меня отвезет водитель.
– Я сама тебя отвезу, – пламя ярости охватывает все внутри, нагревая мои вены.
– Не стоит, – Джон качает головой.
– Но я хочу, – я заставляю себя улыбнуться. – Я буду приезжать каждую неделю – мне нужно знать, как ты устроился.
– Я не разрешу тебе приезжать каждую неделю, – Джон стонет.
– Тогда советую позволить мне отвезти тебя в школу, иначе я буду приходить постоянно и постараюсь быть максимально неуклюжей, чтобы тебе было за меня стыдно, – я улыбаюсь чуть шире.
С блеском в глазах Джон хихикает:
– Венди, мне никогда за тебя не стыдно. Но ты такая наседка!
– Мне обижаться? – я прижимаю ладонь к груди.
– Нет, это… – он качает головой. – Это мило.
Дружеская беседа развязывает узел печали. Знакомые чувства пробиваются ко мне, как к давно потерянному другу. Но их быстро прогоняет другое ощущение: осознание, что с завтрашнего дня я останусь дома одна.
Мы находимся в «ВР» уже два часа, а я так и не увидела Джеймса.
Мария, которой сегодня нет с нами, говорила, что он владелец этого бара. Но чем дольше я здесь сижу и не вижу властной фигуры того, кто завладел всеми моими мыслями, тем отчетливее я понимаю, что вообще ничего не знаю о Джеймсе.
Вернее, не совсем так. Кое-что я все-таки знаю: например, что у него нелепое, но всем известное прозвище и огромное влияние в городе. Но если учесть, что он называет меня своей, то я должна бы знать чуть побольше.
И почему я не попросила его рассказать о себе? Что я за дура?
– Спасибо, что согласилась меня подменить завтра, – благодарю я Энджи, потягивая газированную воду.
Она отмахивается, улыбаясь.
– Без проблем. К тому же, мне не помешают дополнительные часы, – ее взгляд перемещается куда-то