За машинами с начальством и микроавтобусом с девками следовали омоновцы с автоматами, несколькими ящиками водки и закуской. Шумная процессия, переливаясь трелями спецсигналов и цветомузыкой мигалок, подъехала на подготовленную точку, где специально обученные люди уже жарили шашлыки.

Присели поесть на природе. Разговоров почти не вели, в воздухе висело напряжение. Ждали слова вождя, но он молчал.

Обстановку неожиданно разрядил Конрад Карлович.

— Шалавы, — закричал он на девок, — вы съели всю закуску. Огурчиков совсем не осталось. Колбасы тоже… А у нас водки еще целый вагон. Что мы должны делать? Водителей за сто километров посылать?

Девушки испуганно молчали. Мужики улыбались, думая, что это шутка. Но Карлович совсем не шутил.

— В следующий раз вас не возьмем, — возмущался он, — других возьмем, которые жрут меньше. Голову же надо иметь на плечах. Видите, у людей водки полно. Чем они будут заедать?

Изрядно накушавшись, охотники стали подбрасывать пустые бутылки и стрелять в них из автоматов. Омоновцы подносили свежие рожки с патронами. Надо полагать, что лесное зверье во время салюта разбежалось в разные стороны. После того как выстрелы стихли, вождь выступил с неожиданным заявлением:

— Нам надо развиваться. Иначе мы протухнем. Я принял решение баллотироваться в Госдуму. И не просто баллотироваться. Мы должны иметь свою фракцию.

У Александра Михайловича Чеховского кусок мяса вывалился изо рта.

— Зачем нам в Думу? Мы проиграем. До выборов осталось всего ничего… четыре месяца. Мы не успеем.

— Четыре месяца — это очень много, — сказал вождь. — Гагарин за сто минут облетел Землю.

— При чем тут Гагарин… — возразил Александр Михайлович. — Мы еще здесь, в Черных Грязях, не обжились как следует и уже сразу куда-то…

— Да успеешь ты еще наворовать на своем элеваторе. Куда он денется, — вставил Конрад Карлович.

— Я не ворую на элеваторе. Я поднимаю там производство. Там до моего прихода были грязь и запустение, — занервничал Чеховский, — это вам бандиты деньги носят.

— Мне… — зарычал Конрад Карлович, — это кто же бандит? Кто? Скажи, кто?

— Осман, — закричал Чеховский.

— Осман не бандит, он коммерсант. Почему ты считаешь его бандитом? Он в тюрьме не сидел.

— При чем тут тюрьма! Все про него знают.

— Тише, уважаемые члены парткома, — с удовольствием произнес вождь. — Сейчас не время разногласий, сейчас наступает время упорной, самоотверженной работы. Работы на износ, до потери сознания. Желательно со смертельным исходом. Пышные похороны нам потребуются обязательно. Плачущая вдова, товарищи, присягающие на верность, траурная музыка — все это сильно влияет на избирателей. Но это позже. Будем действовать по плану. По моему плану.

В Москве в холл пятизвездочной гостиницы вождь зашел походкой человека, только что обналичившего свой первый миллион. За ним семенила куча соратников. Вождь шел на свою пресс-конференцию, где должен был рассказать о планах консерваторов по захвату парламента. Неожиданно Вольфрамович остановил свое победоносное движение и обратил взор куда-то вбок. Тусовка остановилась и тоже посмотрела вбок.

— Какая удача, — сказал Вольфрамович. — Узнаете клиента? Сам бог посылает его нам.

В холле за столиком в кафе сидел Кислярский с дамой, вернее с молодой девчонкой. Кислярский одной рукой ел клубнику со сливками, другой — гладил подругу по ноге и сладко, мерзавец, улыбался. Шеф с сопровождением резко приблизился к столику.

— Здравствуйте, товарищ. Как бизнес? Продолжаете обманывать честных тружеников? — сказал вождь.

Кислярский выронил чайную ложку, с помощью которой он управлялся с клубникой.

— Здравствуйте, — тихо ответил он. — Я теперь в Москве… Я живу здесь.

— Понятно. Наворовали денег у трудового народа, теперь можно и в Москву. Вести сытую, спокойную жизнь. А глаза голодных детей, которых вы объегорили, не снятся по ночам?

— Каких детей? — отозвался Кислярский. — Я не знаю, о чем вы говорите.

— Он еще не знает, о чем мы говорим? Учтите, у нас длинные руки. Девушка, — обратился Семаго к спутнице Кислярского, лицо которой в продолжение всего разговора излучало тревогу, — будьте осторожнее, этот человек готов на все.

Кислярскому захотелось спросить: «Скажите, сколько я должен, чтобы никогда больше с вами не встречаться?», но он не успел задать этот вопрос — Семаго с товарищами пошли прочь. А дальше… Дальше Кислярский совершил непростительную ошибку — он не сбежал с места нежелательной встречи. Все-таки Москва расслабляет. В Черных Грязях Кислярский лучше чувствовал опасность. В Москве же дурацкие буржуазные традиции убивают обоняние. Старик Кислярский не сбежал, а продолжал есть клубнику, затем заказал себе фисташковое мороженое, наконец, неторопливо попил зеленый чай. Подружка немножко успокоилась и стала улыбаться, как телепузики. Потом они встали и медленно направились к выходу. Кислярский немножко по-доброму икал. Он не предполагал, что произойдет через минуту. Если бы предполагал, не стал бы есть фисташковое мороженое.

На выходе Кислярского ждали. Люди в камуфляжке и в масках предъявили удостоверения РУБОПа, поставили Черногрязского олигарха и его пионерку к стене и для острастки ударили по ногам. Дальше люди в масках подвели трясущихся от страха понятых и приказали задержанному:

— Предъявите содержимое карманов!

— Сами бросали, сами вынимайте, — отозвался взвинченный Кислярский.

— Так, обвинение при исполнении, — закричал тип в гражданском костюме без маски, — внесите в протокол. Внимание понятых! Извлекаю.

Тип вытащил из кармана бежевого пальто олигарха замасленную гранату.

— Понятые, прошу осмотреть внимательно. Противотанковая граната!

— Какая граната, к чертовой матери! — заревел Кислярский. — У меня пальто за пятнадцать штук зелени. Посмотри, вот видишь, фирма «Зилли». Пятнадцать штук… Зачем мне твоя граната? Зачем мне в гостиницу с гранатой ходить?

— Это следствие выяснит, — отозвался старший над масками.

— Лучше б кокаин положили. Что, двух граммов кокаина жалко? — не унимался Кислярский. — За-срали все пальто. Посмотри, пятна какие. В газетку бы завернули гранату. Никакой культуры. Пальто за пятнадцать, едрена корень.

Тем временем на пресс-конференции вождь получил записку, которую очень ждал.

— Только что произошло событие, вынуждающее меня срочно прекратить нашу встречу, — сказал Вольфрамович после паузы. — У входа в гостиницу задержан террорист с гранатой, который направлялся сюда, к нам. По предварительным данным, им оказался некий Кислярский — житель нашей губернии. До выяснения всех обстоятельств считаю необходимым не подвергать вас опасности и прерваться.

Вождь с партийцами направились к двери, но не слишком быстро — журналисты должны были успеть схватить свои камеры и личные вещи. Огромная толпа с Вольфрамовичем во главе покатилась по коридору и наконец на выходе из отеля докатилась до Кислярского и веселой компании в масках.

Семаго обвел взглядом человека в бежевом пальто с масляными пятнами у карманов и спросил:

— Зачем вы хотели меня убить?

Защелкали фотокамеры, телевизионные люди стали сувать свои микрофоны на длинных палках прямо в нос Кислярскому.

— Потому что ты мне надоел, — заорал