Люди на митинге пришибленно замолчали. Кое у кого изо рта вывалились папиросы.

— Вы спросите меня, почему я не х… не сумел сделать? Отвечаю. Мне не дают ничего сделать. Не даете вы, — резко выдал Семаго. — Потому что вы не даете мне голоса на выборах. Без этих голосов я не смогу иметь фракцию в парламенте и не смогу бороться за ваши интересы. Вы ведь хотите жить в нормальной стране. Значит, голосуйте за человека, который никогда не спит. Мне не нужен сон. Я двадцать четыре часа готов носиться, чтобы вы жили в нормальной стране, ели нормальную пищу, нормально работали и нормально веселились. Но мне мешают. Всюду враги. Везде агенты вражеских разведок, предатели, пособники. Они плетут сети, в которые попадают доверчивые наши граждане.

Тут вождь убедительно описал картину масонского заговора, о котором не раз читал в свое время в брошюрах, продаваемых на выходах из метро. Напряжение нарастало, участники митинга наполнялись чувством справедливого гнева по отношению к неприятелям России. В момент наивысшего эмоционального кипения совершенно вовремя появилась милиция. Люди в форме стали объяснять, что митинг проводится без разрешения. Началась легкая потасовка. Поднялся шум, гвалт. Набежали бомжи, юродивые, таджики с малыми детьми. В общем, среда родная для вождя. Хозяева завода пришли последними и очень пожалели, что послушали кого-то и не пустили вождя на территорию. «Там бы мы хоть проконтролировали, — сказал директор главному акционеру. А здесь черт знает что…»

После криков «инвалида-то не толкайте» толпа обрела требуемую агрессивность. Призвав к мирному разрешению всех споров и к уважению органов правопорядка за их нелегкий и опасный труд, вождь сел в машину и под мощный рев митинга покинул поселок. Людей же растаскивали до двенадцати вечера. Они еще долго стояли, о чем-то спорили, ругались, пили водку, матерились, а кто-то покупал у цыган дурь.

Быстрые и впечатляющие митинги без всякой предварительной организации, кружение по стране на пароходах, машинах, маленьких самолетах и вертолетах, иногда даже на лошадях и, конечно, яркие выступления по телевидению принесли свои плоды. Вождя начали реально опасаться конкуренты.

Леша Берия заскочил в кабинет вождя взволнованный.

— Мне только что позвонила моя подруга с первого канала. Им поступило указание нас душить. До конца дня она должна дать свои предложения.

Семаго забегал по кабинету.

— Что, проснулись, демоны! Проспали, а теперь проснулись, маленькие мои. Это великая русская традиция — просыпаться, когда французы уже взяли Москву. Что будем делать, мой генерал?

— Пока они собираются показать какой-то фильм про Сталина, а до фильма пригласить какого-то ученого и провести беседу о диктатуре и экстремизме.

— Фильм про Сталина — очень хорошо. А вот ученый не нужен, — заключил вождь. — Слушай, а помнишь дурацкий фильм, который сняли о нас во время выборов в Черных Грязях? Там нас обручали по полной программе.

— Конечно, помню. Этот фильм еще показали в Израиле.

— Да-да-да…

— У меня есть копия с титрами на иврите.

— Отлично. Надо засунуть этот фильм на телевидение.

— Но нас там полощут по черной грязи. Да еще и приписывают антисемитизм.

— Отлично. Пусть страна узнает, кто в ней главный антисемит.

— Не знаю… Фильм совершенно отрицательный для нас, — пробубнил Леша Берия.

— Молодое поколение… Верите всему, что показывают в новостях. Верите, что «Колгейт» — лучшая паста в мире. А нас учили по-другому. Все, что ругают, — это хорошо. И те, кого ругают, — те за народ. И за таких, как мы, придет голосовать гораздо больше. Они-то и придут голосовать. Дети «Колгейта» и пепси проспят или пойдут на дискотеку.

— Какие будут ваши распоряжения? — прекратил дискуссию Леша. — Как вы скажете, так и сделаем.

— Постарайтесь фильм показать… и про Сталина фильм пусть покажут тоже. Станем, как говорится, в один ряд с основоположником практического социализма. Кстати, как зовут вашего агента на телецентре?

— Она не агент, просто знакомая, — несколько раздраженно сказал Леша, — ее зовут Лена, Лена Богатырева.

— Наверняка маленького роста, — заметил вождь.

— Да… совсем маленького.

— Я давно обратил внимание, что фамилии часто противоположны содержанию. Например, в детстве у меня был друг Рома Жирный. Но Рома никогда не был жирным. Наоборот, он был всегда худым. Его мама, тетя Соня Жирная, тоже на самом деле была худая. Рома очень любил мотоциклы. А разве можно растолстеть, если ты все время на мотоцикле и кушаешь всухомятку. Тетя Соня не любили готовить, она любила курить.

Леша Берия сделал, как указал вождь. Он отдал своей знакомой Лене кассету с фильмом. Лена перезвонила очень скоро.

— Все в порядке. Начальство идею одобряет, — сказала Лена, — но просят привести автора фильма.

— Где я его возьму? — ответил Леша. — Я его толком и не знаю. Видел пару раз.

— Найди. Наш Игорек — упрямый парень. Если что-то потребовал, уже не слезет.

— Ну где я его найду? Тем более быстро. И с ним еще надо договариваться. Вдруг он попросит денег.

— Может, тебе сойти за автора? — предложила Лена. — Постоишь, покиваешь. Самый простой выход. — Леша попытался отказаться от роли автора, но потом согласился, представив лицо вождя в случае провала операции «Фильм».

Лена завела Берию в большой кабинет в останкинском телецентре после долгого ожидания в приемной, где помимо них толпилось еще человек десять. Хозяин кабинета — «наш Игорек», как звала его Лена, — оказался человеком молодым и юрким. Он был одет в темный свитер и светлые вельветовые брюки. Носков Игорек не носил, зато носил темные замшевые туфли.

— Идея нравится, — с ходу закричал Игорек, — но должен посмотреть фильм сам. Принес кассету?

— Конечно, — скромно ответил Леша.

— Но не сейчас. Срочно улетаю в Киев, — заметался по кабинету Игорек. — Давай посмотрим у меня в машине по дороге в аэропорт. Поехали, времени нет. Лена, ты оставайся. Что делать, знаешь.

— Да-да, — ответила Лена.

Игорька у подъезда телецентра ждали несколько черных лимузинов. Леша оказался в одном из них — как он полагал, флагманском. Но он ошибся.

Игорек сел в другую машину. А с Лешей уселся толстый охранник, у которого почти не было шеи.

— А он к нам пересядет? — робко спросил Леша.

— У него разговор с человеком из администрации президента. В аэропорту к нему подойдешь.

В маленьком аэропорту для деловой авиации у трапа «Фалькона» Игорька тоже ожидали люди. Они совали какие-то бумаги, шептали на ухо слова и нервно качали головой. Игорек проскользнул на борт. Толстый охранник стал по одному запускать к нему просителей. Леша оказался последним и не успел сказать ни слова.

— Нет времени. Надо взлетать. Полетели со мной, — скомандовал Игорек.

У Берии не было шансов. Пришлось