– Он выгорел, – говорит Айвор, переводя на Лаис рубиновые глаза. – Там нечего спасать, Лаис Разящая. Только оболочка.

– Пожалуйста, – тихо отзывается Аделаис. – Попробуй.

– Он не будет прежним, – всё ещё смотрит на неё менестрель. – Но я сделаю для него ограничитель, раз ты просишь. С одним очень простым условием.

Глава 16

Глаза Ирислав открыл не сразу. Казалось, что он ещё не до конца очнулся, на половину, может, даже на треть, и вот-вот полностью придёт в себя… Но время шло, ничего не менялось, и глаза пришлось открыть, невзирая на пронзительное ощущение неполноты и неправильности происходящего.

Отправляясь в беспамятство, люди вряд ли задумываются о том, кого увидят очнувшись, вот и Ирислав, разумеется, не загадывал и не размышлял об этом, но всё же почему-то подсознательно был уверен, что, открыв глаза, увидит Лаис.

Вместо девушки-альда над ним склонился какой-то мужик, неопределённого возраста, и до отвращения напоминающий одного назойливого менестреля. Впрочем, воспоминание о поклоннике госпожи Аделаис не вызвало привычного раздражения, вместо него повеяло пустотой и такой тоской, что князь поторопился подняться на ноги. И только потом спросил:

– Ты кто?

– Видишь? – говорит мужчина, оборачиваясь к… Аделаис. В голосе его сквозит облегчение и, кажется, неловкость. Словно испытывать это самое облегчение – стыдно.

– Вижу, – ровно и глухо отзывается Лаис, отодвигает то ли изрядно постаревшего Айвора, то ли его старшего родственника, и подходит вплотную. – Ваша Светлость, что вы помните?

Ирислав помнит всё. И глядя в глаза Лаис, он точно знает, что перед ним самая прекрасная девушка на свете, знает, что стоило рискнуть всем, чтобы увидеть столько нежности и беспокойства в таких непроницаемых обычно изумрудных глазах, знает, что его сердце вот-вот зайдётся от счастья, а в крови разгорится пожар, как всегда бывает от близости госпожи Аделаис…

Сердце бьётся до отвращения ровно. И собственная кровь кажется Ириславу студёной, застоявшейся водой. Ничего не отзывается внутри. Только какая-то запредельная тоска.

– Всё, – заставляет себя выдохнуть Ирислав. – Всё помню, госпожа Аделаис. До того момента, как вы меня вырубили.

Беспокойства в глазах девушки-альда становится ещё больше. Наверное, надо сказать ей, что всё хорошо, но князь ничего не чувствует, а значит, не понимает, зачем бы ему врать. Мир кажется серым и бессмысленным. То, что Ирислав помнит каково это, когда стихии – продолжение тела и мыслей, только всё усугубляет. Чтобы стоять, разговаривать, да и даже просто думать, приходится делать над собой усилие. Есть долг перед страной, который пока ещё не превратился в пустой звук, есть годами выработанные правила, а значит, есть ради чего терпеть. В конце концов, лечь и сдохнуть от тоски никогда не поздно.

– Кольцо – это ограничитель, – говорит мужчина. Ирислав почти уверен уже, что это Айвор-ветер. Голос – один в один, вот только лицо подводит. Возможно, госпожа Аделаис перестаралась и отправила буйного князя в беспамятство лет на тридцать, почти что как спящую красавицу? Остаётся только надеяться, что в чувство постаревший Айвор приводил его не поцелуем…

Мысли текут по привычке, но не найдя никакого отклика в душе, кажется, не найдя души вовсе, теряются и размываются…

Князь переводит взгляд на кольцо. Вместо тонкого, изящно-витого – массивное, серое, тусклое.

– К сожалению, – продолжает Айвор, – ваша душа необратимо пострадала от слияния со стихиями, Ваша Светлость. И я должен предупредить – если вы снимете кольцо, умрёте.

– От чего? – равнодушно спрашивает Ирислав. Менестреля надо бы убить. Хватит и того, что его тайна известна Лаис, княгине Иршше, и чёрт знает, кому ещё. Убить Айвора просто. У князя на поясе болтается нож. Протянуть руку, как бы благодаря, и вонзить под рёбра клинок. Вряд ли Аделаис успеет помешать. Альды быстры, но эффект неожиданности даёт фору даже перед альдом. Ну и что с того, что Айвор, похоже, приложил руку, а то и пару десятков лет, для его, Ирислава, спасения? Благодарность, как и благородство остались там, за гранью. Здесь есть только цель и средства для её достижения.

И всё же он медлит.

– Кольцо вас убьёт, – говорит Айвор, выдерживая пристальный до невежливости взгляд.

Князь бросает взгляд на Аделаис, и она опускает глаза. Нет, всё правильно. Если нашёлся безумец, который слился со стихиями до такой степени, что его душа ему уже не принадлежит, его надо ликвидировать. В прошлом он бы согласился. Сейчас же…. Сейчас ему стало неожиданно легче от того, что всё это можно быстро закончить.

– Я должна вернуться домой, – говорит Лаис. – Вам нужна помощь?

Ирислав знает, что можно и в самом деле попросить помощи. Попросить… и отдать свою страну в руки альдов? Вот уж нет.

– Не нужна. Прощайте, госпожа Аделаис.

Она медлит ещё несколько секунд, не отводит взгляд, словно ждёт, что он скажет что-то ещё. Ирислав молчит. Ему нечего сказать. Пустота внутри, кажется, становится всё больше, стремительно обесцвечивая все воспоминания. Скоро ему будет казаться удивительным, а то и вовсе небывалым, насколько жизнь была яркой всего несколько часов – или дней? – назад…

– Идём, – говорит Айвор-ветер, трогая девушку за руку. Она вырывается, делает шаг вперёд, поднимается на цыпочки, и целует князя, на мгновение сжав его ладонь прохладными пальцами. Ему бы хотелось, чтобы это вызвало хоть какой-то отклик в душе. Или если не в душе, то хотя бы в теле… Увы.

Альды уходят вместе с менестрелем, зачем-то Ирислав смотрит и смотрит им вслед, Аделаис не оглядывается, и от этого почему-то становится ещё тоскливее… Наконец, князь переводит взгляд на мнущегося рядом человека. Молодой мужчина, ростом чуть выше среднего. Преклоняет колено:

– Ваша Светлость!

– Яромир, – услужливо подсовывает имя память – портрет в досье был на диво хорош. Так что сомневаться не приходится – перед ним таинственно пропавший жених Русланы. Вот чуяло же сердце, что что-то с женишком этим нечисто, что бы иначе он тут в лесу сейчас делал? И уж тем более там, в ловушке для альдов.

– Отчего не бежишь? – спрашивает князь, берясь за меч. Не то чтобы парня было жалко, сейчас – нет, никого не жалко, ни Яромира, ни Руслану, ни даже себя, но, вероятно, у того есть какая-то причина, чтобы остаться. Не совсем же он идиот?

– Я дал слово госпоже Аделаис, – мрачно отзывается слегка побледневший идиот. – Я должен рассказать.

– Рассказывай, – соглашается Ирислав, убирая меч. – Надеюсь, идти и рассказывать ты можешь?

– Я всё могу, Ваша Светлость! – радостно бахвалится парень. Зря бахвалится. И радуется зря. Вполне возможно, что смерть отступила всего на несколько минут, пока длится рассказ, да, может, и вовсе не отступила, так и маячит рядышком, всего в полушаге…

Князь молча начинает идти, и бывший жених Русланы – Ирислав ничуть не сомневается в том, что бывший – бросается следом, начиная рассказывать.