к себе мою чашку кофе и начал пить. Очки его сползли на кончик носа и запотели. Теперь я увидела, что его глаза красные, словно он все утро нырял в Финском заливе.

– А почему триста тысяч? – спросила я. – Ты же сказал: пятьсот.

– Да набежало. Я ведь чел из ЦАО, живу красиво. Хату на Остоженке снимаю.

– С такими долгами?

– Ты думаешь, если я однушку в Бибирево буду снимать – мои долги уменьшатся? Знаешь народную мудрость: убытки или прибыли – неважно. Главное – оборот… И вообще, тетя, не стоит копить богатства на земле, все это суета и томление духа. Вон, Фоменко – уж такой острожный. И чего? Рассыпается. Всего не предусмотришь. Ты, вон, макушку прикрыл, а тебе пендель по заднице. Лучше расслабиться и жить сегодняшним днем.

Он без зазрения совести допивал мой кофе, одним глазом все-таки наблюдая за мной. Он явно был уверен, что его история произвела на меня впечатление.

И он был прав: я была крайне впечатлена. Но по другой причине.

«Что же это такое? – в очередной раз подумала я. – Что за любительщина клубится вокруг этого несчастного рассыпающегося богача?»

Пора было все прояснить.

– Правильно ли я поняла, – сказала я. – Ты – юрист, специалист по вопросам собственности?

– Это одна из сторон моей деятельности, – кусая блин, поправил он. – Снегирев меня заставил еще детективную лицензию получить.

– Короче, ты – не Шерлок Холмс, скажем прямо. И тем не менее именно ты занимаешься поисками дочери Фоменко. Три дня назад убит важнейший свидетель, и до этого факта дело есть только мелкому решале-неудачнику и учительнице рисования из Троицка. Нет, я правильно излагаю?

– Ах вот как! – сказал он и отставил чашку в сторону. – Вот мы как, значит? Ну тогда слушай сюда, капуста. Галина Фоменко пропала полтора года назад. Просто ушла из дома и не вернулась. Полтора года ее искала вся полиция Российской Федерации, а также лучшие частные детективы страны и парочка экстрасенсов. Но ее не нашли, не нашли также ее тело. И вот сейчас появляешься ты, вся такая в резиновых сандалиях, типа с татуировкой дракона, и начинаешь учить, как надо искать пропавших. И только потому, заметь, что тебе страсть как хочется получить двести тысяч баксов!

– То есть смерть Мирзоева как бы ничего не значит?

– А что она может значить? Старичок, бывший мент, идет от дочери и встречает чувака, который, о ужас, курит недалеко от детской площадки. Наш герой делает ему замечание, чувак справедливо отвечает: батя, отвянь. Но ментовская профессиональная тупость не дает Мирзоеву отойти в сторону. Слово за слово – эдак можно и Папу Римского из себя вывести. Чувак к тому же пивасика выпил за ужином. В общем, он бьет его по башке и дело с концом.

– Вообще-то он бьет его заточкой.

– Да, точно. Бьет заточкой. Ты спрашиваешь, как это связано с исчезновением Галины Фоменко? Я отвечаю: никак!

Он здорово разозлился. Кажется, этот пижон на меня запал, и моя отповедь, вкупе с похмельным чувством вины, затронула его эго… Я отвернулась, посмотрела в окно.

Невероятное разгильдяйство вокруг поисков этой несчастной девушки – что стало его причиной? Действительно ли все уверены, что Галину уже не найти, и настойчивость ее отца – это просто блажь богатея? Или за этим стоит что-то еще?

– Скажи, а что все-таки думает полиция по поводу Галины Фоменко? – спросила я, повернувшись к нему. – Какие версии?

– Их три, – пожал он плечами. – Самое вероятное, что она жива, ведь трупа-то не нашли. Ну, сбежала, в секту попала, еще куда-то. Вторая версия – несчастный случай, скажем, утонула. Ну, и наконец, случайное убийство – например, под машину попала, а эти чуваки труп спрятали. Но не умышленное убийство, это уж точно. Никаких мотивов… Правда, сейчас, после исчезновения Алины, самого папу начали подозревать. Но я не верю…

– Кстати, что думаешь об Алине?

– Она Фоменко не любила. Он ее в черном теле держал, вот она и решила свалить, а чтобы побольнее – вот так все разыграла. На нее это похоже.

– Такая жестокость? Психологически недостоверно.

Он снова обиделся.

– Что ты понимаешь в психологии, каракатица? Я, между прочим, Алину лучше всех знал…

– Да ладно, – сказала я.

Он гордо подмигнул и изобразил пальцами кое-что неприличное.

– Даже так? – я покачала головой. – Не страшно спать с женой босса?

– Мой босс – Снегирев. А старым пердунам надо хорошо думать, прежде чем на молоденьких жениться. И уж во всяком случае, не жлобиться.

– Ты зря об этом болтаешь, – предупредила я. – В свете ее исчезновения.

– Ага. Типа, спал с бабой – значит, ее убил. Логика – не бей лежачего!

Он теперь любые мои слова воспринимал в штыки, поэтому я решила сменить тему.

– Матвей, а ты правда думаешь, что у Демичева тоже будут проблемы, если Фоменко рассыплется?

– А то! Фоменко же – чувак со связями. Еще этими – советскими. А Серега – новое поколение, черт из табакерки, не известно откуда взявшийся со своими миллионами. Он очень расстроен.

– И все-таки он льет бетон, – задумчиво сказала я.

– Дался тебе этот бетон, я вот, например, тоже лью.

– Ты еще и дом строишь?! – изумилась я.

– А чего? Лимоном больше, лимоном меньше…

Тут он встрепенулся и начал махать какому-то невзрачному мужичонке на входе.

Глава 21

Матвей сидит за столиком «Чайной ложки» довольный и гордый. Он меня-таки уел. Его информатор – а точнее, следователь питерской прокуратуры – вот уже целый час поет об одном и том же: Григория Мирзоева убили хулиганы.

Попутно – то в одном предложении, то в другом – он рассыпает бисером биографию убитого. Бисер – тусклый. Родился в Узбекистане, потом армия, потом Омская высшая школа милиции и работа следователем.

В середине девяностых годов его жена – учительница русского языка и литературы – становится дистрибьютором израильской косметики. Бизнес оказывается прибыльным, и в 1998 году семья Мирзоевых продает квартиру в Омске и с доплатой перебирается в Санкт-Петербург, поближе к дочери, которая в то время живет в Гатчине.

В Петербурге Мирзоев работает в уголовном розыске до 2005 года, потом из розыска уходит, становится преподавателем в институте управления и права.

Что еще? Страстный рыбак.

– Старые дела? – смеется информатор. – Мы, конечно, что могли, проверили. Но у него были, в основном, квартирные кражи. Ни одного громкого преступления, да чтоб еще за это мстили? Ну, где вы такое видели? Это только в книжках. Десять лет прошло, ребята, с тех пор, как он