Светлана глядела на него с подозрением, но тон несколькосбавила.

— Допустим, если ты меня не надул с посланием с того света…

— И если твоя бедная овечка не отдала тебе денежки сКипра, о чем ты скромно умалчиваешь…

Светлана издала змеиное шипение, но тут же взяла себя вруки.

— Похоже, нам ничего не остается, как продолжатьдоверять друг другу…

«Как бы не так!» — подумал Костромин.

— Правда, ты убедил меня в свое время, что мой покойныймуж полностью тебе доверял…

— Так и было…

— Удивляюсь я на тебя, дружочек, как ты с таким знаниемлюдей смог проработать много лет в своей серьезной организации! Стало быть,покойник решил тебя обмануть — тебя, потому что про меня, надеюсь, он ничего незнал.

— Если бы знал, то думаю, надул бы тебя с еще большимудовольствием, — не удержался Костромин.

— Но, — продолжала Светлана, никак не отреагировавна его колкость, — тебе никогда меня не убедить, что он придумал все этосам. Не могу поверить, что он со своими двумя извилинами — причем изгибающимисяв одну и ту же сторону, — смог бы перехитрить меня, я хотела сказать нас,таких умных и предусмотрительных. Так вот, получается, что в деле участвует ещекто-то четвертый, кого мы пока не знали, точнее, не принимали в расчет. И вотэтот четвертый придумал финт, который мы не учли, и сумел прикарманить денежки.Хакер! Ведь хакер знал, куда ушли деньги!

— Но придумать он ничего не мог, видела бы ты его!Абсолютно ненормальный тип, одет как попугай, дергается все время!

— Однако знал же он! А ты его…

— А что мне оставалось делать? Банковские у него нахвосте висели. Я буквально на полчаса опередил! Если бы они его достали — всеравно пропали бы денежки И к тому же я не знал, что на Кипре ничего нет! Бабунадо было сразу же на Кипр послать!

— Нельзя, я должна была несколько дней изображатьбезутешную вдову… Не могла же я на следующий день после смерти мужа на работувыйти как ни в чем не бывало! Значит, хакер отпадает…

И остается — кто? Знаешь, дружочек, с кем бы я хотелапоближе познакомиться? С той девчонкой, которая тогда рыдала, как на сцене,возле нашего дорогого покойника, сразу после взрыва.

— Лена? Да, — как-то неуверенно ответилКостромин, — надо бы… Но трогать всерьез ее сейчас нельзя, —решительно сказал он. — Если с ней что-то случится, тогда обязательносвяжут с пропавшими деньгами. Громова мне прозрачно намекала…

— А хорошо бы ее как следует допросить, —мечтательно проговорила Светлана, — у Муслима любая заговорит…

— Кто это — Муслим? Которого ты послала ту бедную бабуубить?

— Да, но вот что-то он еще не доложился.

— Так, может, еще не убил?

— Ты его не знаешь. Ему сказала — значит, все. Считай,человека нет.

"Так, так! — подумал Костромин. — Вот какие унас дела. Мне недвусмысленно дают понять, что в случае чего прикажет своемубандиту — и меня нет. Рано, Светик, ты меня списываешь.

Я тебе не мать-одиночка с сыном-инвалидом".

Он смотрел на нее и не понимал, как его могло к ней тянутькак к женщине. Это случилось два года назад. Он к тому времени уже совершенноозверел от ненависти к Строганову. Встречи с его бывшими пассиями не помогали.Тем более, до него дошло, что, находясь в его квартире, женщины невольновспоминают, как им было со Строгановым, и сравнение было явно не в его пользу.Костромин умирал от желания спросить об этом, но держался из последних сил.

И однажды он встретил Светлану Строганову.

Они были знакомы раньше, но виделись нечасто — у нее быласвоя жизнь, в дела мужа она не вмешивалась. В тот раз они поболтали, потомдоговорились о встрече. Она сама дала ему понять, что не будет против. Когдаони стали любовниками, он почти успокоился. Все было совсем не так, как спосторонними девицами, объедками с барского стола Строганова, тех он давнобросил, а Костромин подбирал. В данном же случае Костромин отнял у друга то,что принадлежало ему по праву. От мысли, что он владеет чем-то принадлежащимСтроганову, Костромин приходил в такое возбуждение, что готов был встречатьсясо Светланой хоть каждый день.

Она сама регламентировала их свидания, держалась осторожно.Иногда он даже хотел, чтобы все раскрылось.

После смерти Строганова все прошло, как отрезало.

— С девчонкой сейчас так нельзя! — твердо сказалон. — Их любовное гнездышко я обыскал, ее допросил, ничего нет.

На самом деле, у него были подозрения насчет ЛеныБарташовой. Но их он решил держать при себе.

— На работе — тоже смотрели, а вот с квартиройпроблема: она живет с семьей брата, и невестка все время торчит дома, никак неулучить момент для основательного обыска.

— Я чувствую, дружочек, что без меня ты будешь возитьсядо второго пришествия. Господи, ну как вы там работали, в вашем Комитете! Илиты такой особенно талантливый…

— Я не намерен выслушивать твои бесконечныеоскорбления!

— Ладно, не обижайся. Знаешь, пожалуй, я смогупредложить тебе чисто женский хитрый ход. Сделай-ка ты, дружочек, вот что…

Юрий Костромин познакомился с Максом Широковым при не совсемобычных обстоятельствах. Пару лет назад, уже работая в «Бэта-Банке», Костроминполучил задание проверить надежность и платежеспособность одного из клиентовбанка, обратившегося с просьбой о довольно значительном кредите. Клиентпредставил банку финансовую документацию своей фирмы, внешне производившую вполнеприличное впечатление, Костромин по своим старым каналам навел о нем справки, итоже все было на первый взгляд вполне благополучно, однако старый опытныйадвокат Лев Исаевич Шапиро, изредка и не слишком охотно консультирующийКостромина, который знал деловой мир Петербурга лучше, чем содержимоесобственного кармана, при упоминании имени потенциального должника едва заметнопоморшился. Ничего конкретного Шапиро не сказал, но в душе у Костроминазародились сомнения, и он решил понаблюдать за клиентом.

Припарковавшись в конце рабочего дня недалеко о офисаподозреваемого, он вместе с одним из своих ребят выбирал удобную позицию длянаблюдения, как вдруг заметил подозрительное движение возле машины. Онвернулся, крадучись, и увидел мужчину, как сейчас выражаются, кавказскойнациональности, пытающегося завести автомобиль, не пользуясь ключом зажигания.

Костромин распахнул дверцу и основательно заехалнеудачливому угонщику в ухо. Тот пытался сопротивляться, впрочем, достаточнонеумело, но потом быстро раскис и стал умолять не сдавать его в милицию,поскольку у него с ней и так весьма натянутые отношения. Костромин еще немногоего побил, а потом отобрал документы на имя Максима Ивановича Широкова,уроженца Ростова-на-Дону. Костромин высказал сомнение в их подлинности —русская фамилия угонщика плохо сочеталась с его кавказским профилем и акцентом.