и подошла к сыну, поняв, что нужна ему. Положила руки на плечи и прислонилась. Иван поднял левую руку и погладил руку матери. А правой бахнул налитую стопку. Я уже понял, что сейчас услышу что-то предельно неприятное, и Иван моих ожиданий не обманул.

— Вот только далеко семья не уехала. В десяти километрах от города на дорогу внезапно выскочила собачонка. Там деревня рядом, вот она и выпрыгнула на трассу. Лялин животину всякую обожал, вот и не смог ехать дальше по прямой, как предписано правилами, давя псину. Резко вывернул руль, и на большой скорости унесся в кювет, а затем врезался в огромный дуб. Если по трассе летом едешь, там местные до сих пор цветы кладут у того дуба. Глубоко впечатлились увиденным.

Иван снова замолчал. Но потом махнул рукой и продолжил:

— Вот мне тогда и не повезло — я на первом месяце службы как раз в город возвращался, брал свидетельские показания, и первым из властей на место катастрофы и наткнулся. И дальше потом все сопровождал, пока гаишники не появились. Лялин отделался сломанной рукой, жена с близняшкой скончались на месте, за жизнь второй дочки в больнице еще два дня боролись. Не вытянули. Я такого там на месте аварии насмотрелся — не буду вам пересказывать. Я вон матери даже и не рассказывал тогда…

— Это ты поэтому тогда смурной ходил несколько недель и уволиться подумывал? — ахнула тетя Маша, — я думала тебя кто из начальства тиранит!

— Лучше бы тиранили! — проворчал Иван, — одно тогда понял, в ГАИ точно никогда не пойду работать. Они такое слишком часто видят, поэтому те, кто их хлеб легким считает, глубоко ошибаются.

— И что дальше было? — спросил я. А сам взял бутылку и подлил себе водочки. Понял уже, что найти собакодава это одно, а вот наказать, при таком раскладе…

— Дальше суд был. Правила дорожного движения Лялин нарушил, три трупа. Он там черный сидел и все умолял судью приговорить его к расстрелу. Может, дали бы ему лет пять, но ближе к концу процесса увезли его с инфарктом. Это в тридцать пять лет-то! Через четыре месяца процесс возобновили, но все обошлось условным сроком. Что его наказывать еще, если его жизнь так наказала…

— Полный пипец! — сказал я вслух, хотя на язык лезли другие, гораздо более сочные и красочные выражения.

— Так что ты понимаешь, почему он собак не любит, Пашка, — сказал мне Иван, — и я в такой ситуации все, что могу, так это ограничиться с ним профилактической беседой. На большее и сам не готов, и никто меня не поймет, кто эту историю знает.

Помолчав, я сказал:

— Ну что мне сказать? Никаких претензий к тебе при таком раскладе. У него, похоже, психика поехала… что с него взять-то!

— Никаких камней в окна, обмазанной гавном дверной ручки? — спросил меня Иван, пристально смотря в глаза.

— Спасибо за идеи, — пошутил я, стряхивая напряжение от услышанного рассказа, — но нет. Это было бы совсем по-детски.

Иван посмотрел на меня взглядом, намекающим на то, что я и есть еще ребенок. Я взглянул в ответ по-взрослому, намекая, что нет, это не мой случай. На том общаться и закончили. Только попросил кусок черного хлеба водку заесть, чтобы у бабушки не появились вопросы к доблестной советской милиции о спаивании несовершеннолетних.

Возвращаясь домой, решил, что советоваться с бабушкой и мамой, как поступить по поводу Лялина, бессмысленно, хотя убитая им собака нам всем принадлежала. Это же женщины — в их природе понимать и жалеть. Я уже понял и пожалел, хоть и мужик, что же от них ожидать. Только настроение им испорчу, если историю эту расскажу, а у них и так жизнь не сильно веселая. Только дочку воспитали, замуж отдали, и меня почти вырастили, а тут им постоянно болеющую внучку на руки скинули.

Остаток вечера дома прошёл более-менее спокойно. Малой стало полегче, она даже улыбалась уже. И мама сразу повеселела.

После ужина занимались с бабушкой французским. Она не педагог, конечно, от слова совсем. Терпения не хватает. Но, ничего, капля за каплей камень точит. Предложил ей разбирать конкретные тексты, которые будут на экзаменах. Благо, все билеты у меня есть.

На утренней пробежке договорились со Славкой сразу после школы по домам обедать, потом ко мне за дощечками и к Аристарху.

Перед школой после обливания, принёс своим два ведра воды. Порадовался, как буднично, без напряга, мне уже это даётся. В молодости тело особо благодарное — несколько недель рассчитанного физо, и оно отозвалось и силой, и выносливостью.

Про разговор с Иваном рассказал уже, когда подобрали Мишку и пошли втроем в школу. Пересказал его историю почти слово в слово, вызвав у пацанов глубокий шок. Это было понятно по эпитетам, которые они использовали по мере рассказа. На нас даже одна случайно встреченная женщина заругалась, что в милицию пожалуется на нас за маты-перематы. Я извинился за пацанов, и мы дальше в школу уже побежали.

Ребята мои ожидания оправдали — от любых планов мести отказались.

— Но надо все же бы соседям рассказать, что он творит — пробурчал Мишка, — сейчас собак давит, а потом и к ним с топором ворвется в дом. Псих он и есть псих, какой с него спрос.

Я же был уверен, что Лялин точно клиентом психдиспансера не является. Иначе бы его на работу в котельную не поставили. Там же котлы — все равно что бомба, если неправильно обращаться, то рванет так, что мало не покажется. Надеюсь, что милиция догадается не только с ним профилактическую беседу провести, но и на освидетельствование отправить — мало ли у него все слишком далеко зашло, и ему такая ответственная работа противопоказана? Но я так точно, пока этот вопрос не решится, при походах на завод на котельную посматривать буду нервно — вдруг там Лялин уже заперся и начал играть в шахида?

Глава 10

06.03.1971 г. Школа.

В школе Мишка похвастался, что отобрал у своих младших выжигалку, да еще и в рабочем состоянии. Договорились с ним, что он подтянется после обеда ко мне, поможет дощечки переносить.

Перед кабинетом истории кипели страсти. Народ ждал, чем закончится спор Олега и Мишки. Я и забыл совсем, что мы пригласили сегодня девчонок в кино! Тормозить надо с суетой этой,