вынужден прервать свои занятия, будучи призван в медицинскую службу австро-венгерской армии. Он вернулся на факультет после войны и закончил его в 1919 г. Но даже будучи студентом, С. Мануилэ участвовал в революционных событиях в Трансильвании, служа в румынской национальной гвардии, которая осенью 1918 г. явочным порядком установила контроль над провинцией, и присутствуя

1 декабря 1918 г. на Национальном собрании в Алба-Юлии. После получения университетского диплома С. Мануилэ преподавал в Клужском университете, где специализировался по кафедре общественной гигиены и защитил докторскую диссертацию. В 1925–1928 гг. С. Мануилэ, получив стипендию Фонда Рокфеллера, продолжил образование в школе охраны здоровья и гигиены при Университете Джонса Хопкинса в городе Балтиморе, США. Там он изучал «биостатистику», «биометрию», демографию и управление системой здравоохранения. После возвращения в Румынию Мануилэ недолгое время проработал инспектором здравоохранения в Клужском уезде в Трансильвании, а 1 апреля 1927 г. был назначен генеральным директором министерства труда, здравоохранения и социального обеспечения. Перебравшись в Бухарест, он прожил здесь до своего бегства в Соединенные Штаты в 1948 г., после прихода к власти коммунистов. Когда в 1927 г. в Бухаресте, при поддержке Фонда Рокфеллера, был создан Институт гигиены и публичного здравоохранения, С. Мануилэ был назначен на пост начальника департамента в этом учреждении, который занимал до 1940 г.

Стремительный карьерный рост С. Мануилэ начался в марте 1930 г., когда ему было поручено организовать новую перепись населения. Согласно сообщению Мануилэ (1934 г.), инициатором первой всеобщей переписи населения Великой Румынии выступил Фонд Рокфеллера, и он же предоставил перфорационные машины для обработки данных, а также другое передовое оборудование[273]. Доверительные отношения С. Мануилэ с Фондом Рокфеллера серьезно помогли успеху этого мероприятия[274].

Осуществление переписи 29 декабря 1930 г. было громадной задачей, которую надо было решать в чрезвычайно трудных условиях: хронически недостаточным было финансирование, значительная часть политической и интеллектуальной элиты проявляла равнодушие или даже враждебность к этому мероприятию, а качество персонала оставляло желать лучшего[275]. После сбора данных наступил не менее трудный этап их обработки: для доставки перфорационных машин из США потребовались годы, и даже после их прибытия потребность в современном оборудовании была удовлетворена лишь на 10 %. Неудивительно, что обработка данных затянулась до конца 1930-х гг., когда началась публикация итогов переписи (всего было опубликовано десять томов)[276]. С. Мануилэ упорно и красноречиво отстаивал целесообразность проведения переписи, добивался повышения квалификации персонала, обучая его таким основным навыкам, как табулирование и использование логарифмической линейки, и умело защищал репутацию своего учреждения от нападок критиков. Он особенно гордился тем, что был первым, кто внедрил самые «передовые» методы организации труда, которым он обучился в Соединенных Штатах. Все его сотрудники работали в одном помещении, что облегчало надзор за ними, и за весь рабочий день они располагали лишь двумя перерывами по 15 минут[277].

Одновременно С. Мануилэ расширял свою институциональную базу. Назначенный директором созданного в 1931 г. Демографического бюро, в 1933 г. он стал главой Института демографии и переписи, который был образован в результате слияния Демографического бюро и Директората всеобщей переписи населения. В 1935 г. произошло еще одно слияние, когда Институт демографии и переписи объединился с другими статистическими учреждениями: Государственным институтом общей статистики и Департаментом статистики Министерства сельского хозяйства и государственных имуществ. Новое учреждение получило название Центрального института статистики (ЦИС), а его руководителем королевским указом от 7 февраля 1936 г. был назначен С. Мануилэ. Центральному институту статистики поручалось «исполнение или координация проектов по сбору статистических данных, относящихся к Румынскому королевству». Всем же другим учреждениям запрещалось собирать любые статистические данные без предварительного согласования с ЦИС. Постоянное возвышение С. Мануилэ вызвало недовольство многих его современников. Но ему удалось пережить без потерь многочисленные реорганизации, отчасти вызванные, как кажется, интригами его соперников, стремившихся подорвать его бюрократические позиции. После государственного переворота в начале сентября 1940 г., приведшего к власти Иона Антонеску, восхождение С. Мануилэ продолжилось, достигнув кульминационной точки 1 июня 1941 г., когда в силу королевского указа ЦИС стал «единственным государственным органом статистики». Указ уточнял, «что все статистические единицы, департаменты и их бюджеты, персонал, инвентарь и их архивы включаются в Центральный институт статистики, который входит в аппарат <…> Президиума Совета министров»[278].

Не обязательно полностью соглашаться с мнением Джорджа К. Строуба, директора Международного отдела здравоохранения Фонда Рокфеллера в 1953 г., согласно которому, ЦИС «был создан воображением, знаниями и необыкновенным административным гением Мануилэ. который сумел превратить его в одно из важнейших демографических учреждений Европы», но нельзя не признать, что его роль в преобразовании ЦИС в передовое учреждение, а также в осуществлении переписи 1930 г., давшей современникам и потомкам богатое собрание надежных сведений о межвоенной Румынии, была решающей[279]. И нет сомнений, что Мануилэ двигали не только соображения личного успеха, но также – и прежде всего – искренняя преданность идее всеобъемлющей модернизации Румынии.

С. Мануилэ критически оценивал состояние современной ему Румынии. В исследовании 1934 г., озаглавленном «Роль статистики в реорганизации государства. Некоторые соображения по вопросу о реорганизации нашей страны», которое, насколько можно судить, не предназначалось для печати, он говорил «о всеобщей бесчестности», об отсутствии «духа дисциплины», о «безграмотном крестьянстве» и «малограмотных купцах и промышленниках», наряду с катастрофическим перепроизводством выпускников средней и высшей школы, единственное желание которых состояло в том, чтобы стать чиновниками, вместо того чтобы заняться самостоятельной экономической деятельностью. Что же касается экономики, то ее состояние «можно было выразить одной лапидарной фразой: богатая страна в бедном государстве»[280] (румынская пословица, подчеркивавшая бедность населения на фоне природных богатств страны).

Такое положение могло изменить только государство, продолжал С. Мануилэ, но чтобы преуспеть, необходимо было действовать твердо, на основе долгосрочного научно разработанного плана. В тексте, написанном в 1940 г., С. Мануилэ использовал метафору, которая стоит того, чтобы ее привести целиком:

Дистанция, разделяющая государственных деятелей прежних и нынешних времен, подобна той, что разделяет ямщика прошлых времен, знавшего свой сравнительно короткий маршрут как свои пять пальцев и следовавшего по нему неспешно, с грузом, который не превышал крепости воза и выносливости волов, и железнодорожного инженера, который составляет эшелон, сопоставляя математически, а не на глазок, надежность железнодорожного полотна, грузоподъемность вагонов и другие подобного рода элементы[281].

Такой план можно было разработать только на основе обширных и точных данных, собранных научными методами. Без статистики государство неизбежно блуждает в потемках, чем, собственно, оно до тех пор и занималось, что и объясняет слабость достигнутых на тот момент результатов. Ключом к разрешению проблем страны должны были стать так называемые «объективные», достоверные «научные» статистические данные. Для их систематического сбора само