Тёплое всё.

Потрошу коробочку с туалетной водой. Брызгаю на запястье, с любопытством прижимая к носу.

— Ммм… — со стоном закрываю глаза, плавая в нежном аромате. Тоже — теплом, с ноткой мандарина.

А я ему? Ни-че-го.

Мне неловко и немного обидно, что не было возможности сделать подарок. Как велено надеваю носочки потолще. Расстроенно иду в кухню. Забираюсь на кухонный диванчик. Рассматриваю, как двигаются мышцы на его широкой спине.

Ловлю себя на странном желании, впиться зубами в играющую над лопаткой мышцу. Словно почувствовав, оглядывается, облизывает вилку. Пытливо смотрит на меня.

— Не понравилось?

— Очень понравилось.

— Что не так?

— Я тоже хотела бы подарить.

— Дари! Я весь твой, — бросает на стул полотенце.

И эта полуголая угроза моей невинности идёт ко мне.

— Эм… — подтягиваю колени к груди.

Садится напротив.

— Я творог на завтрак приготовила, — стреляю взглядом на стол.

— Ты мне зубы не заговаривай.

Подманивает меня пальцами.

— Ну это же не подарок, — мямлю я, вставая на колени.

Куда это ты собралась, Синичкина, ползти на своих бесстыжих коленках?!

— Я дяденька взрослый, и сам знаю, что мне подарок, а что нет.

Мне кажется, его глаза улыбаются. А может и нет. Знать бы ещё, что конкретно ему надо!

Обмахиваю руками лицо, оно опять полыхает!

— Ну-у-у?

Открываю рот, чтобы задать вопрос, но под его пристальным взглядом не решаюсь. И мы так и…

— Да чтоб тебя… — неожиданно подаётся вперёд, врезаясь своими мягкими губами в мои.

От его тихого стона в моей голове взрывается фейерверк, обесточивая всё органы чувств. Оставляя только ощущение его губ, дыхания, горячего языка…

Спасите!

Через мгновение, я снова втянута к нему на колени. Бессовестно оседлав их, чувствую, как он вжимает меня в своё тело. Местами такое твёрдое, что меня догоняет ещё один фейерверк острых ощущений, сдобренных щедрой порцией смущения!

Как это останавливают?! Вспомнить бы ещё зачем это останавливают…

Ах да. Затем, что дико пугает продолжение. И намёк на это продолжение нескромно упирается в моё тело. Задохнувшись окончательно, распахиваю глаза. Отрываюсь от его губ.

— Вот опять всё тебе, Синичка, а я снова без подарка, — хрипло и тяжело дыша.

Да что ж такое! Каким образом я опять оказалась на нём?!

Крепко держит меня за талию.

А вот не надо было подползать к нему своими бесстыжими коленками!

Под моей ладонью мощно бьётся его сердце.

— Ты чего застыла? Реагируй…

— Как? — жалобно выдыхаю я.

— Ааа… Черт тебя возьми! — падает затылком на спинку дивана.

Протирает ладонями лицо. Его кадык движется в глотательном движении. Руки возвращаются мне на талию.

Верхняя губа дергается в оскале. И мне хочется со всех ног от него сейчас!.. Потому что, я чувствую себя виноватой, а его разъяренным. Даже — опасным! От него разит чём-то хищническим. А почему, я не понимаю.

Но при попытке смыться, только крепче стискивает меня, не позволяя. Вжимается губами в мою шею.

— Ты — девочка, да? — агрессивно.

От неожиданности и кхм… нетактичности вопроса меня зажимает окончательно. Вернее, это не вопрос. Он констатирует. Словно я дефектная какая-то!

— А это что — запретили? — обиженно фыркаю я.

Дергаюсь в его руках, пытаясь освободиться. Сжимает грубее.

— Больно! — вскрикиваю.

Откидывается на спинку, демонстративно убирая от меня руки.

— Исчезни.

Слетаю с его коленей, срываюсь в детскую. В порыве чувств закидываю все подарки обратно в пакет.

Обидно, хоть реви. И даже под одеяло не спрятаться! Оно на Арише, а она так сладенько сопит.

Обняв подушку, прислушиваюсь к себе. Плохо мне…

Богдан приходит через несколько минут.

— Ася… — ложится плечом на косяк, складывая руки на груди.

Не оправдала я ваши ожидания, Богдан Максимович? Ну, извините! Вы няню хотели или эскорт? Няне это никак не мешает! И вообще: идите, оденьтесь. Ходите тут, своими мышцами бравируете!

Хочется выпалить мне это всё. Но произнести не могу ни слова. Надеюсь мой взгляд достаточно говорящий.

— Завтрак готов, — спокойно. — Пойдём.

Хамить и грубо отказывать язык не поворачивается. Он помогает мне… Так нельзя. Сдаваясь, опускаю взгляд.

— Не голодная. Спасибо.

Только становится ещё хуже. Сбегаю от его сверлящих глаз подальше, вглубь детской. Смотрю в окошко, ощущая его присутствие спиной.

Чувствую, как ведёт пальцем вдоль позвоночника.

— Не обижайся.

— Я не обижаюсь.

— Я наглый, грубый, прямой. А иногда ещё и тупой. Извини меня за это. И я, кстати, не извиняюсь. Так что оцени уж масштаб происходящего правильно.

— И Вы уж меня тоже извините за… мои недостатки! — срывается ядовито с языка.

— А ты тоже не очень умная иногда, да? — цокает он.

Нет, ну!..

Возмущённо разворачиваюсь, гневно прищуриваясь. Подхватывая за затылок, касается своим лбом моего.

— Где мой подарок? — шепчет в губы.

— А до свадьбы никаких "подарков"! — ляпаю я первое пришедшее в голову.

— Дурочка! Я про поцелуй.

— Ничего не знаю про Ваши поцелуи! Целуйтесь вон… с опытными дамами.

— Идиотка маленькая… — тихо смеясь чмокает меня в нос. — Я с тобой хочу.

Снимает пальцем с батареи мои сохнущие там трусики. Сдергиваю с пальца, пряча в карман.

— А я до свадьбы ни-ни, — повторяю ультимативно и с ехидцей бабушкины наивные наставления. — Я ж сказала!

— Это же вызов, Синичкина! Бойся!

Да я и так в ужасе!

— Но сначала — завтракать.

Закинув на плечо, несёт в кухню. Гашу вскрик, чтобы не разбудить Аришу.

Гад!

Замахиваюсь, чтобы возмущённо припечатать ему по заднице, выразительно обтянутой штанами. Но не решаюсь. Мне кажется, его рука не дрогнет с ответочкой. Потому что — наглый! Наглый!

Не сдержавшись всё-таки припечатываю в чувствах как следует. И мне тут же чувствительно прилетает в ответ. Вот! Ох…