Я не отставал в дисциплинах, связанных со спортом. Однако именно на поприще языка и истории терпел крах за крахом. Но по искусственным, не зависящим от меня причинам. Отчего не мог не злиться.

По моим подсчетам, где-то к концу года я как раз и изучу все тэры. А что потом? Пойду складывать слоги? И так и проведу все три года?

Пришлось быстро взять дело в свои руки и пообещать Эжену секретные знания армирторов взамен уроков каллиграфии. Эжен подошел к этому с энтузиазмом и радостно принялся обучать меня по два часа – два гонга – в день после отбоя.

Через два месяца я заработал глубокие синяки, но выписывал тэры не просто идеально – наставник хмурился, ворчал, однако ему пришлось поставить мне высшие баллы и допустить к общему обучению после того, как он понял, что и читать я тоже могу. Плохо, но могу.

Через полгода я смог без запинки перечислить все провинции в Таррвании, знатные дома и в мелких деталях описать всю императорскую семью. Но больше всего я мечтал узнать про порталы и правителя Сожженных земель.

И каким образом он связан с моими родителями.

Костераль не давал мне покоя с той ночи. Его образ постоянно мерещился мне во время тренировок, огненные глаза преследовали меня в редкие одиночные переходы до нашего крыла, сложно было отвязаться от мыслей о нем.

Я не знал, почему он преследует меня.

Но глубоко внутри появлялось щекочущее ощущение интереса. Чем я мог так привлечь правителя Сожженных земель?

В то же время мои чувства к Кире с каждым днем ослабевали. Словно связующую нас пуповину отрезали, и мой разум стал чист. На людях мы продолжали притворяться парой, чем неизменно вызывали ухмылку капитана Вильяма.

Но перед глазами вставало лицо страдающей Бо в темнице. И Дэниел.

Как и сейчас.

Всего полгонга назад я сидел один в библиотеке и делал простое письменное изложение первого тома армиртора Варна, как почувствовал легкую волну жара. Она мурашками вскочила на плечи и заставила поднять взгляд на стену.

Его силуэт я уже ни с чем не мог спутать. Это был пятый раз, когда он являлся мне. И всегда просто смотрел. Но я также знал, что его самого здесь нет. Только что-то вроде проекции. В прошлый раз он сел на стул рядом и смотрел, как я пишу.

В этот раз он стоял, элегантно прислонившись к стене древней библиотеки, и поигрывал языками огня в своей руке.

Зачем я ему нужен?

– Так и будешь молчать, да?

Силуэт даже не пошевелился.

– Окей.

Я отложил изложение и, потянувшись, встал.

– И тебе не хворать.

Уже пробил седьмой гонг, и не стоило задерживаться в библиотеке. Мне предстояло еще одно сложное дельце.

Но не сложнее того спуска с горы, конечно, и полета в лапах дракона. Первые полторы недели в Бастарии были сумбурными. Знакомство с местными порядками, попытки убить меня, решение остаться – не было и дня, когда я мог передохнуть и обстоятельно подумать над произошедшим.

Однако сейчас, спустя полгода моего прилежного обучения и притворства и уже двух недель ослабевшего надзора, я мог сказать предельно точно одно – я здесь не Лишний. И причина моего нахождения в Бастарии заключается явно в чем-то ином, нежели в сверхспособностях людей с той стороны. У меня их просто не было.

Так зачем я здесь?

– Лишний, почему до сих пор не явился на плановое обследование?

Мои мысли разбил голос Лукиана – старшего помощника Мастина. По лицу, понятное дело, не было ясно, сколько ему лет. Через полгода я смирился с этой неопределенностью – передо мной мог быть девяностолетний или сорокалетний «юноша».

Лукиану было сорок пять лет. Но следы старения появятся только через пятьдесят пять лет. Сейчас этот гладкокожий и светловолосый худосочный юноша вел меня к Мастину на очередное «обследование».

Я проводил взглядом знакомые гобелены, преодолел лестницу, два пролета и оказался во втором кабинете Мастина, который был слева от самой лекарской. Лукиан исчез в лекарской, оставив меня перед дверью.

Я постучался и вошел.

Мастина внутри не оказалось. На простом деревянном столе высилась стопка книг. Через окно, как обычно, пробивался яркий свет, игривым отблеском останавливаясь на высоких песочных часах.

В Таррвании вообще всегда было тепло и солнечно. По моим подсчетам, сейчас должно было быть что-то вроде зимы, но, как оказалось, сезоны здесь проходили несколько иначе. Ровный, но теплый климат, редкие дожди и раз в год настоящий потоп на несколько месяцев. Мы прибыли как раз к окончанию этого потопа. Еще три месяца, и я сам смогу убедиться в убийственной мощи этих дождей.

Я сел за стол. Эти стопки книг были для меня. И у меня был только гонг, чтобы успеть изучить ту, что лежала последней.

Таким образом Мастин помогал мне – это были книги по современной истории Таррвании. Деспотичной и кровавой. Я делал вид, что безмерно заинтересован в ней. Он сказал, что поможет в обмен на чтение и изучение истории. Но пока я не изучу все предложенные книги до конца – никакой помощи.

Я открыл книгу на главе «Культ Зеленого дракона».

И перевернул песочные часы.

Глава 15

Кружись, птичка, пой, птичка!

Этот стеклянный сад заменил тебе мир.

Кружись, птичка, пой, птичка!

Ты пришла к нам на пир.

Стихи забытого поэта Таррвании

Бо

Бастарию накрыл сезон дождей.

В такую погоду кости ныли сильнее всего. Я обычно втирала мази, любезно предоставленные добрым Мастином для облегчения боли.

Но дождь шел уже месяц. И костям мази перестали помогать. Мои силы совсем не работали…

По всей крепости были расставлены эти странные устройства, подавляющие мою силу. И все, что я могла делать, так только немного влиять на Александра.

Совсем чуть-чуть.

И так грустно было, что солнце надолго ушло… и тревожно.

Я села на кровати и зажгла лампу.

Время летело, бежало, мчалось на свободе. Прошло уже два года, как меня доставили сюда.

Я потерла рога и прислушалась. Никто не шел ко мне. Значит, пора. Александр уже ждет.

Было раннее утро. В коридорах расхаживали караульные, брезгливо обходившие меня стороной.

Существа – это плохо. Существа – это грязь под ногами стражей и тарваннийцев.

Но ведь мы были раньше… Почему?

Меня тянуло к нему. Неудержимо. Так же, как и остальных драконьих потомков.

Дитто были для нас всем. Эта связь… глубже и сильнее, чем что-либо на свете.

Я спустилась по лестнице и повернула налево. Узкий