Танец оборвался так же внезапно, как и начался. Осмондравнодушно взглянул на Капитана.

— Никто не знал, что у тебя есть сын, Капитан.

— Он незаконнорожденный. И дурак ленив, за что и наказан. —Внезапно Капитан залепил Джеку пощечину. Удар был не очень сильный, но сознаниемальчика на миг помутилось, а в ухе зазвенело. Он упал.

— Очень плохой. Совсем плохой, — лицо Осмонда приобрело равнодушно-жестокоевыражение. — Вставай, плохой мальчишка. Плохие мальчишки, огорчающие своихотцов, должны быть наказаны. Более того, плохих мальчишек стоит допросить. — Онвзмахнул хлыстом, и клубы пыли поднялись вокруг.

Джеку захотелось любым способом оказаться дома. Звук хлыстанапоминал выстрел из пневматического ружья, которое было у мальчика в восемьлет. Такие ружья были у него и у Ричарда Слоута.

Осмонд схватил Джека за руку, подтащил к себе. Глаза егоуставились в голубые глаза мальчика.

— Кто ты? — спросил он.

Вопрос прозвучал, как выстрел. Джек боялся взглянуть наКапитана и тем самым выдать себя. До него доносилось квохтанье кур, лай собаки,скрип несмазанных колес телеги.

«Скажи мне правду; я хочу знать», — кричали глаза Осмонда. —«Ты похож на некоего плохого мальчишку, которого я впервые встретил вКалифорнии. Этим мальчишкой был ты?!.»

На мгновение в мальчике все задрожало.

«Да, я — Джек Сойер из Калифорнии. Королева этого мира — моямать, но я умираю от страха, и я не знаю твоего босса, я знаю Моргана — и яскажу тебе все, что хочешь знать, только не смотри на меня своими прищуреннымиглазами, пожалуйста, потому что я только дитя, а дети — они рассказываютвсе-все…»

Потом Джек услышал голос своей матери: «Ты собираешься датьсебя выпотрошить этому парню, Джеки? ЭТОМУ парню? Он воняет дешевым одеколономи выглядит, как средневековая версия Чарльза Мэнсона… Постарайся притвориться.Ты оставишь его в дураках — нет сомнения! — если хорошо притворишься».

— Так кто же ты? — вновь спросил Осмонд, продвигаясь ближе.На лице его было написано полное доверие, которое помогало ему получать отлюдей нужные ему ответы.

Дыхание Джека стало прерывистым, и он прошептал:

— Я СОБИРАЮСЬ УХОДИТЬ! ХВАЛА ГОСПОДУ!

Осмонд, подавшись было вперед, отпрянул от неожиданности. Онс отвращением взглянул на мальчика.

— Ты, чертов маленький…

— Я СОБИРАЮСЬ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ БЕЙ МЕНЯ, ОСМОНД, Я СОБИРАЮСЬУХОДИТЬ! Я НИКОГДА НЕ ХОТЕЛ ПРИХОДИТЬ СЮДА! НИКОГДА! НИКОГДА! НИКОГДА!..

Капитан Фаррен выступил вперед и толкнул его в спину. Джек,плача, растянулся на земле во весь рост.

— Он дурачок, как я уже говорил, — услышал он словаКапитана. — Прошу прошения, Осмонд. Можешь быть уверен, он уже так бит, что наего шкуре нет живого места. Он…

— Что он здесь делает? — взорвался Осмонд. Голос его сталвизгливым и высоким, как у женщины. — Что делал здесь твой незаконнорожденныйублюдок?! Не пытайся показать мне его удостоверение! Я знаю, что у него нетудостоверения! Ты хотел накормить его с Королевского стола, или он намеревалсястащить королевское серебро… Я знаю… он плохой… достаточно разок взглянуть нанего, чтобы понять, что он очень, чрезвычайно, необычайно плохой!

Хлыст вновь рассек воздух, и Джек успел подумать: «Я знаю,где это происходит». Потом грубая рука сгребла его за куртку. Боль пронзила всетело. Он закричал.

— Плохой! Абсолютно плохой! Неповторимо плохой!

Каждое «плохой» сопровождалось взмахом хлыста. Мальчикпотерял ощущение времени. Сколько же продолжается эта экзекуция?!.

Внезапно чей-то голос позвал:

— Осмонд! Осмонд! Вот ты где! Ну, слава Богу!

Звук приближающихся шагов.

Раздраженный голос Осмонда:

— Ну? Ну? Что стряслось?

Его рука разжалась, и Джек упал. Кто-то ласково поддержалего. Трудно было поверить, что это суровый Капитан.

Мальчик со скрытой ненавистью взглянул на своегоинквизитора.

«Ты сделал это — ты бил меня и издевался надо мною. Слушайже внимательно! При случае я отомщу тебе…»

— Ты в порядке? — прошептал Капитан.

— Да.

— Что? — гневно спросил Осмонд двоих людей, прервавшихмучения Джека.

Первый был одним из тех денди, мимо которых Джек и Капитанпроходили, направляясь в потайную комнату. Второй был похож на погонщика,которого Джек увидел сразу же после прибытия в Территории. Этот второй былнапуган; кровь прихлынула к его лицу. Левая нога погонщика была изуродована.

— Что вы скажете, болваны?

— Мой фургон опрокинулся, когда мы огибали окраину ОбеднейДеревни, — сказал погонщик. Он говорил медленно, как человек, убитый горем. —Мой сын погиб, господин. Его задавило бочонком. В мае ему исполнилось всегошестнадцать. Его мать…

— Что? — Осмонд побелел от гнева. — Бочонком? В Королевстве?Идиот, сын осла! Ты это хочешь мне сказать?!

Голос Осмонда с каждым словом нарастал, как у оперного певцапри исполнении сложного пассажа. Одновременно он снова начал пританцовывать… Тепа, которые он выделывал, не могли не вызвать смех.

Терпеливо, как если бы Осмонд упустил нечто важное (такказалось ему), погонщик снова начал:

— Ему было только шестнадцать в мае. Мать не хотела, чтобыон ехал со мной. Я не думаю, что…

Осмонд щелкнул хлыстом с неожиданной силой. Погонщикотпрянул назад, прижимая руки к лицу. Он сдавленно восклицал:

— Мой Господин! Мой Господин! Мой Господин!

Джек прошептал:

— Пошли отсюда! Скорее!

— Подожди, — ответил Капитан; в его глазах светиласьнадежда.

Осмонд набросился на денди, который отступил на шаг, что-тобормоча себе под нос.

— Это было в Королевстве?!

— Осмонд, не нужно так переживать…

Осмонд взмахнул хлыстом; стальной наконечник клацнул возленог денди. Тот еще немного отступил назад.

— Не говори мне, что я должен и чего не должен делать, —произнес Осмонд. — Только отвечай на мои вопросы. Я раздражен, Стивен, янеобычайно раздражен. Это было в Королевстве?

— Да, — был ответ. — Я забыл сказать, но…