— На Внешней Дороге?

— Осмонд…

— На Пограничной Дороге, баран?

— Да, — выдавил Стивен.

— Конечно, — лицо Осмонда побелело. — Где же Общая Деревня,если не на Пограничной Дороге? Разве может деревня летать? А? Может деревняперелетать с одной дороги на другую, Стивен? Может? Может?!.

— Нет, Осмонд, конечно, нет.

— Нет. И значит, на Пограничной Дороге валяются бочонки,верно? Бочонки и перевернутый фургон. Верно?

— Да… да. Но…

— Морган едет по Пограничной Дороге! — заорал Осмонд. —Едет, и ты знаешь, как он управляет своими лошадьми! Если его экипаж будетобъезжать деревню, если кучер не успеет остановить лошадей… Он можетперевернуться! Он может погибнуть!

— Боже мой! — выдохнул побледневший Стивен.

Осмонд медленно произнес:

— Я думаю, если экипаж перевернется, нам следует скорееожидать его смерти, чем спасения.

— Но… Но…

Осмонд отвернулся от него и почти побежал к Капитану,стоящему рядом со своим «сыном». Позади Осмонда рыдал погонщик.

Глаза Осмонда наскоро ощупали Джека; потом их владелец, какесли бы мальчика здесь не было, обратился к Капитану:

— Капитан Фаррен! Ты внимательно слушал последние пятьминут?

— Да, Осмонд.

— Очень внимательно? Не упустив ни слова? Способен ли тыследовать в направлении, которое тебе подскажет твой нос?

— Да. Думаю, что да.

— Думаешь, что да? Какой же ты отличный Капитан! Я думаю, мыеще поговорим о том, как такой отличный капитан произвел на свет лягушечьеотродье.

Его глаза холодно блеснули.

— Но сейчас для этого нет времени. Сейчас ты должен собратьсвоих бравых молодцов и скорее вывести их на Внешнюю Дорогу. Ты следишь заходом моих мыслей?

— Да, Осмонд.

Осмонд быстро глянул на небо.

— Морган ожидается в шесть часов — или позднее. Сейчас —два. Я говорю — два! Ты тоже говоришь «два», Капитан?

— Да, Осмонд.

— А что скажешь ты, маленький кретин? Тринадцать? Двадцатьтри? Восемьдесят один час?

Джек раскрыл рот. Осмонд кривлялся, и в мальчике подняласьволна ненависти.

«Ты бил меня, но если представится возможность…»

Осмонд опять повернулся к Капитану.

— До пяти часов, я думаю, ты доберешься до места, гдеваляются бочонки. После пяти быстренько очистишь дорогу. Понял?

— Да, Осмонд.

— Тогда пошел вон отсюда!

Капитан Фаррен отдал честь и повернулся. Джек сделал то жесамое. Осмонд отвернулся от них. Он смотрел на погонщика, взмахивая хлыстом.

Погонщик понял, что Осмонд сейчас приблизится к нему, изастонал.

— Пошли, — сказал Капитан мальчику. — Не хочешь же тысмотреть на это?

Нет, — быстро ответил Джек, — нет, о Боже!..

Но еще до того, как они покинули территорию павильона, Джекуслышал это — он уже однажды слышал это во сне: удары хлыста следовали один задругим, и каждый сопровождался вскриком погонщика. Осмонд также издавал звуки.Их трудно было описать, для этого нужно было увидеть его лицо — чего Джексовсем не хотел делать.

Но он был уверен, что понимал природу этих звуков.

Похоже, что Осмонд так смеялся.

Они находились в довольно людном месте. Зеваки исподтишкакосились на Капитана Фаррена… и уступали ему дорогу. Капитан шел быстро, еготемное лицо ничего не выражало. Джек старался не отставать..

— Нам повезло, — внезапно сказал Капитан. — Чертовскиповезло. Я думал, что он убьет тебя.

У Джека пересохло во рту.

— Он сумасшедший, знаешь ли… Сумасшедший, как тот, кто мажетторт горчицей.

Джек не понял, что означает это сравнение, но был согласен стем, что Осмонд — сумасшедший.

— Что…

— Подожди, — прервал его Капитан. Они подошли к небольшойпалатке, где состоялся их первый разговор. — Стой здесь и жди меня. Ни с кем неразговаривай.

Капитан вошел в палатку. Гуляки глазели на Джека. Грязныедети обступили его. Молодая женщина с грязным младенцем на руках учила ребенкамочиться на землю. Джек отвернулся от неловкости и покраснел.

Женщина посмеивалась.

— Ну, маленький, выпускай же струйку! Скорее, милый! Скорее…

— Быстро, болван, или ты окончишь день в тюрьме.

Это был Капитан. Он вышел из палатки с другим мужчиной. Этотдругой был старым и толстым, но у него было что-то общее с Фарреном — онвыглядел как заправский солдат. В руках он держал французский рожок.

Женщина с ребенком скрылась, не глядя больше на Джека.Капитан взял у своего спутника рожок и что-то сказал ему. Толстяк кивнул,поправил рубаху, забрал назад рожок и затрубил. Этот звук напомнил Джеку егопервое приземление в Территориях; тогда трубило множество рожков, и их звукибыли предвестниками.

Капитан повернулся к мальчику.

— Пошли со мной.

— Куда?

— На Пограничную Дорогу. Мой отец называл ее ЗападнойДорогой. Она идет на запад через маленькие деревушки, пока не доходит дограницы. За Границей она идет в рай… или в ад. Если ты думаешь идти на запад,тебе понадобится божья помощь, мальчик. Но я слышал, что Он Сам никогда непутешествует за Границей. Пошли.

Вопросы, миллионы вопросов терзали Джека, но Капитан шел скаменным лицом, и мальчик боялся нарушить молчание. Они пошли в направлениитого места, где Джек приземлился. Позади истошно кричал погонщик. Его голос былясно слышен. Скорее, скорее прочь от Осмонда, Безумного и Ужасного!

Они свернули вправо, на широкую дорогу.

«Пограничная Дорога», — подумал Джек и поправил себя: —«Нет… Западная Дорога. Дорога к Талисману».

И он заспешил за Капитаном Фарреном.

Осмонд был прав; обоняние вело их к месту, где случиласьавария. Еще за милю до деревни в нос ударил запах свежего эля.

По дороге двигался тяжело нагруженный транспорт. В основномэто были фургоны, запряженные лошадьми (не двухголовыми, конечно). Некоторыевезли ящики и мешки, другие — сырое мясо, третьи — клетки с цыплятами. Потом имвстретился фургон, переполненный смеющимися женщинами. Одна из них задрала юбкуи поправляла чулок.