– Обожаю военных! Особенно ваших. Английских.

Солдат ни слова не понимал по-русски, но хорошо разгляделблестящие смеющиеся глаза, алые манящие губы и маленькую ножку в сафьяновойтуфельке, ненароком выставленную. Кроме того, интонация в словах девушки нетребовала перевода. Морли ревниво покосился на Лизу, но она так замечательновонзила свои ноготки в его руку, что он все ей простил и хриплым от волненияголосом сказал часовому:

– Девушка со мной.

– Есть, сэр! – ответил невозмутимый Томми.

– Ну просто душка! – прощебетала Лиза и послалачасовому такой взгляд, что если не до конца своих дней, то уж до следующегодежурства он его точно не забудет.

Войдя в комнату Артура Морли, Лиза приступила ко второйчасти своего плана: ей нужно было, чтобы английский переводчик тоже был от неебез ума. Закрыв за собой дверь, она повернула ключ и откинула свое покрывало.Кроме шелковых шаровар, подвязанных широким поясом, и мягких туфелек сзагнутыми носками, на ней ничего не было. И в то время как мистер Морли,путаясь в пуговицах, расстегивал свой сюртук, Лиза выхватила у него из рукплетку и сурово приказала:

– На колени, подлый раб! Ползи к своей госпоже наколенях! Ты будешь сегодня сурово наказан за все твои бесчисленные грехи!Немедленно сними свою презренную одежду и ползи ко мне.

Артур Морли был на седьмом небе от восторга. Голый, тощий,покрытый шрамами от прежних экзекуций, он полз на коленях к своей прекраснойгоспоже, которая ожидала его, гневно сверкая яркими карими очами и щелкаякожаным хлыстом. Он подполз к ней, униженно всхлипывая, и она поставила своюмаленькую ножку ему на спину. Несколько ударов плети довели его до совершенноговозбуждения, и тогда госпожа опрокинула Артура на спину и вскочила на неговерхом. Дикая сладострастная скачка сопровождалась новыми восхитительнымиударами плети и умопомрачительными щипками. Артуру хотелось выть и кричать отвосторга, но, помня даже в такой миг о своих чопорных англосаксонских соседях,он сдерживал свои крики, и эта необходимость сдерживаться, закусывая губы,приводила его в еще больший восторг. Наконец безумная скачка разразиласьоглушительной, опустошающей и освежающей грозой финала, и Артур Морли без силраспластался на ковре, едва не потеряв сознание.

Когда он пришел в себя, Лиза уже закуталась в покрывало исобиралась уходить.

– Прекрасная госпожа! – заныл Артур. – Накажисвоего раба еще раз!

– Во-первых, ты забыл про деньги, – невозмутимонапомнила Лиза, и когда Артур, не пожадничав, заплатил ей втрое, продолжила: –На сегодня хватит, хорошенького понемножку. Побереги силы до пятницы. Приходико мне.

– В пятницу? – переспросил Артур. – В пятницуя, наверное, не смогу… У нас в миссии будет очень важный прием, я должен будупереводить…

– Что еще за важность? – Лиза недовольно пожалаплечами. – У вас, англичан, вечно все важное. Они будут жевать, а тыпереводить?

– Ты не понимаешь, – несколько самодовольно началМорли, – это очень важно. Будет прием по поводу отъезда в Парижпредставителей грузинского правительства. – Тут он понял, что говоритлишнее, и замолчал.

– Ну, это дело твое, – деланно равнодушным тономпротянула Лиза и коснулась носком туфельки брошенной на полу плетки.

– Послушай, я приду в субботу, – оживился Морли.

Лиза насторожилась. Чтобы педантичный англичанин с егопостоянством изменил день! Для этого должны быть очень веские причины.Очевидно, прием в пятницу и правда очень важен.

– В субботу я уезжаю надолго к одному промышленнику надачу, – соврала она. – Он очень богат и хорошо платит.

Морли поверил и испугался. Его щеки снова покрылисьлихорадочным румянцем, и он проговорил хриплым от волнения голосом:

– Нет. Я обязательно приду в пятницу… Я не смогу такдолго ждать. Я приду пораньше, до приема.

– Как хочешь, – с тем же деланным равнодушиемответила Лиза и отправилась восвояси.

Проходя мимо часового, она сделала ему глазки, послалавоздушный поцелуй и томно прошептала:

– Пока, красавчик! Увидимся в пятницу!

Самвел уезжал в город и вернулся оттуда веселый и довольный.Борис предпочитал не думать, отчего так блестят глаза абрека. Самвел привезгазеты и письмо от Лизы. Она писала, что есть новости, чтобы Борис возвращалсяскорее в город, чтобы по приезде шел на Греческую улицу в фотографическоеателье Зеленковского, там ему сделают документы, и что днем, в два часа, онаждет его в кофейне у кинотеатра «Паризиана».

Выехать предполагали вечером, так что Борис пока валялся накошме и от скуки читал газеты. Самвел привез «Батумский вестник», «Батумскуюжизнь» и «Эхо Батума». Ничего такого интересного в газетах Борис не обнаружил,хотя внимательно просмотрел криминальную хронику. Никакого трупа в кофейнеСандаракиса не нашли, очевидно, бандиты позаботились вовремя избавиться от телаИсмаил-бея.

Целый подвал «Эха Батума» занимала перепечатанная изтифлисской газеты статья о председателе меньшевистского правительстваГрузинской Демократической Республики Ное Николаевиче Жордания[13].В общем, рассказывалось, какой он замечательный, а в конце Борис с изумлениемпрочел строчки местного рифмоплета:

Ты наконец пришел, Жордания,

Паришь над миром, как орел,

Прекрасной Грузии страдания,

Превозмогая, ты обрел…

Дальше опять было оборвано, потому что Самвел по дорогескрутил именно из этого куска газеты самокрутку. Борис вспомнил почти такие жестихи про Деникина и поразился, насколько одинаково мыслят плохие поэты.

До города добрались без приключений. Не доезжая версты две,Самвел остановился.

– Дальше сам пойдешь, пешком.

– Спасибо тебе, Самвел. – Борис соскочил с коня ипротянул поводья абреку.

– Э, генацвале, я не ради тебя это делал. – Самвелотвернулся и пришпорил коня.

Борис зашагал к городу, навстречу солнцу, вдыхая прохладныйутренний воздух.

* * *

Фотографию он нашел без труда, всего два раза спросилдорогу. Маленький черненький человечек, шустростью движений похожий нажука-водомерку, отворил Борису дверь ателье.

– Господин Зеленковский?

– Слушаю вас! – Человечек раздвинул в улыбкерозовые губы.

– Автандил просил передать, что виноград нынчекислый, – вполголоса, но очень четко проговорил Борис.