– Ребяты, вот это куш! – Ванька-Босяк даже затрясся от восторга. – Да здесь тыщи четыре! Это скока на рыло выходит! Да мы за Корня никогда столько не брали! Фартовая!

– Здесь еще брюлики и золотишко есть. – Шмаровоз держал в руках несколько бархатных коробочек. – Да еще червонцы царские… золотники… Вся эта музыка тыщи на две-три потянет… Вот это праздник с танцами! Вот это взяли! Нет, кто за шо, а я, Танюшка, за тобой! Фартовая ты, ну чисто алмазная!

– Ладно, кончай радоваться, – Таня все еще чувствовала легкую дрожь. – Берем все и тихо уходим. Без музыки.

Все прошло без сучка, без задоринки. Пролетка рванула с места, увозя бандитов от галантерейной лавки, входную дверь которой предприимчивая Таня заперла снова на ключ.

В середине марта Японец навсегда покинул кафе «Фанкони», основав свою штаб-квартиру в другом месте – на Торговой улице, ближе к морю, он купил красивый двухэтажный дом из ракушечника с невероятным архитектурным орнаментом на фасаде, бросающимся в глаза.

На первом этаже он открыл модный ресторан «Монте-Карло», а на втором – закрытый игорный клуб. Но все знали, что на самом деле ресторан «Монте-Карло» на Торговой улице стал штаб-квартирой Японца.

Таня была на открытии. Приглашение ей вручил лично один из людей Японца. Она не упустила случая обновить роскошный наряд из алого шелка. Платье было куплено давным-давно, еще до смерти Геки, и Таня не успела надеть его ни разу. А потом – потом уже не хотелось надевать.

Но, вспомнив, как нравились бабушке ее нарядные платья, Таня взяла себя в руки и пошла на открытие ресторана Японца в образе благородной светской дамы, поражая окружающих волнами алого шелка и каскадом рубинов, которые сверкали на ней. На ее белой коже настоящие рубины смотрелись слишком ярко. Тане они почему-то казались каплями крови, и ей потребовалось взять себя в руки, чтобы в самый разгар праздника не сорвать с себя злополучное ожерелье.

На открытии присутствовали все важные шишки города и все крупные воровские авторитеты. И Таня пресекла немало попыток познакомиться с ней. Она выпила несколько бокалов шампанского, едва попробовала что-то из изысканных закусок, даже не разобрав, что ест, и исчезла в самом начале вечера. Она чувствовала себя невероятно несчастной. А почему – и сама не могла бы объяснить.

На следующий вечер после открытия Таня отправилась к Японцу на Торговую, чтобы попросить сбыть золото из лавки галантерейщика, а заодно и заплатить свой процент. В воровском мире существовало незыблемое правило: продажей добычи занимался исключительно главарь банды. Он старался толкнуть ее подороже, а затем справедливо делил деньги между остальными. Если главарь жульничал, его быстро ставили на ножи. Так уж вышло, что главарем в этот раз оказалась Таня. Ей и надлежало право продать золото и драгоценности. Она решила сделать это через Японца.

– С ума сойти! – Глаза его расширились при виде груды сокровищ, небрежно брошенных Таней на стол. – Растет Корень! Словно полили его водой.

– А Корень здесь при чем? – нахмурилась Таня. – Говорю тебе: мы без него лавку галантерейщика взяли. Корень не пошел.

– Объясни. – Японец уставился на нее с некоторым недоумением. – Это за что ты только что сказала? За какие такие дела не пошел?

И Таня объяснила: и про ломбард, и как придумала историю с галантерейным магазином, и как взяла с собой людей.

– Что за!.. – Японец стукнул рукой по столу. – Что за ломбард свалился под голову? Пересыпь? Я его не посылал!

– Как не посылал? – пришла очередь Тани уставиться на Японца с изумленным видом, – Как не посылал, когда он сказал за тебя?

– Не посылал я его. Да и не мог этого сделать. Послать за ломбард в Пересыпи для меня, как проехать промеж мозгов. Нету мозга для такой адиётской глупости, шоб этот адик Корень был мне здоров? Откуда он взял за этот ломбард? Хотел бы знать.

– Боже… – Таня побледнела от ужаса. – Тогда, выходит, подстава.

– Крыса, – мрачно резюмировал Японец. – Промеж нас завелась крыса. Кто-то колобродит вокруг да около. Надо выяснять.

Таня вскочила и бросилась к двери – Японец едва успел перехватить ее за руку.

– Ты это кудой? Где пошла?

– В ломбард. Надо перехватить Корня! Убьют его там. Соберу своих людей – и быстро на Пересыпь.

– Сама под пули-то не лезь, а то понаделают в тебе дырочек – простудишься. Да спроси у этого адика, как вытащишь, кто его до ломбарда послал. Знать хочу, кто у нас такой борзый да шустрый. Кого послушал этот твой Корень, вместо чтобы пойти до меня. Или я Король, или как? А выходит, завелась под моим троном жирная крыса! Как вытащишь этого шлимазла, нехай до меня – я ему мозги-то живехом вправлю, как до инструкции положено. А ты молодец! За деньгами до послезавтра приходи. И процент не возьму, раз уж ты шибко такая вся моторная, прямо проскворчала промеж глаз – и всё за тут.

Задыхаясь, Таня бежала на Садовую, не чувствуя под собой ног. Из груди снова выскакивало сердце. Ощущение тяжелой, близкой беды давило, захлестывало с головой. Тане было страшно, и наверное, она по-женски бы заплакала, если бы умела плакать. Но это было невозможно. Плакать Таня уже не могла.

На Садовую Таня ворвалась, как вихрь. И с порога закричала:

– Где Корень?

– Чё шумишь? – Шмаровоз оторвался от игры на бильярде, в который резался с Тучей. – Чё за хипиш, или как? Корень же за ломбард пошел, ты за это забыла?

– С кем пошел?

– Рыбак с ним был, да еще двое новых, контрабандных, – подал голос Хрящ, заинтересованный странным оборотом разговора. – Из наших с ним никто не пошел.

Тут только Таня увидела, что в комнатушке полно народа. Здесь были не только Шмаровоз с Тучей и Хрящ, сюда набились остатки банды Корня, которые не ходили с ней в галантерейный. Таня увидела, что здесь Котька-Перчик, Крот, Ванька-Босяк, дюжий белолицый детина по кличке Зима (прозванный так за белые волосы и брови), Подкова, Колька-Жмых и еще два человека, имен которых не знала. В банду Корня они пришли из контрабанды потому что были новенькими, держались особняком.

Отсутствовали только двое: Рыбак (одновременно с Гекой стоящий у истоков создания банды Корня) и Снегирь (тот еще тип). Но Рыбак пошел с Корнем, а Снегирь шлялся неизвестно где. Тип он был такой скользкий, что никого не ставил в известность о своих планах.

– Корень в беде. – Таня обвела глазами лица бандитов. – Ломбард – подстава. Если они пошли туда – их замочат. Корня надо спасать.

– Ну а мы чего сделаем, если у Корня свои мозги раскисли? – выступил вперед Хрящ, скептик, которому всегда принадлежало решительное слово. – Он не за нас, Бросил нас, как яблоко гнилое откинул, а мы его за милую душу спасать?

– Корень же с вами с самого начала, – сказала Таня. – Он же был вашим другом.

– Как король, Корень всегда был швицер, – засопел Ванька-Босяк, – и не за такой уж друг, шоб под пули за так лезть.