– Расскажешь? – произнёс он уже совершенно другим голосом.

– Сразу бы так. Ничему тебя жизнь не учит, всё бы двери ломать.

Капитан побарабанил пальцами по столешнице, затем открыл экран, что-то вывел на него и жестом отправил светящийся прямоугольник через весь стол своему подчинённому.

– Наслаждайся.

Прошло несколько минут, за которые на столе появился чайный сервиз, початая бутылка водки исчезла, как будто её и не было, а по помещению поплыл ароматный и такой уютный аромат свежего черного чая.

Давыдов удивлённо хмыкал, глотая предоставленные сведения. Его лицо то становилось серьёзным, то казалось сияющим от едва сдерживаемого смеха. Вот он закончил, погасил экран и потёр виски пальцами рук.

– Может, ещё по стопочке? Чего-то я совсем не понимаю.

– Хватит. Не дай бог, медики узнают – будет нам на орехи. Чай пей, он полезнее.

– По вопросу досье всё ясно, но откуда такие рекомендации у УВР? Они что, успели побывать на объекте?

– Зонд, что-то с ним ещё произошло, помимо сказанного нам. Сам понимаешь, они флоту не подчиняются и информацией делятся, как им вздумается. Наши им отвечают полной взаимностью. Так что увы, ничем не могу помочь.

– Думаешь жахнет?

Капитан философски пожал плечами и сморщился.

– Кто его знает. Петренко я предупредил, он мужик тёртый. А по поводу неприятностей, нет, не думаю, что это будут именно они. Хотя в данной ситуации прогнозировать на полчаса вперёд и думать нечего. Поглядим, авось обойдётся. Но на всякий случай, Лев, ты своих всех снаряжай тяжёлыми, просто так, на всякий пожарный.

Два мужчины поглядели друг на друга, без слов всё поняли, и в каюте вновь повисла тишина – каждый задумался о своём.

Летим уже час и конца-краю этому «великолепному» (в огромных таких, ехидных кавычках) путешествию не видно. Просто издевательство какое-то над профессиональным (в скором будущем) боевым пилотом.

Я сижу в кресле центрального отсека платформы, наблюдаю за суетой. Помещение круглое, семи метров в диаметре. Дверей аж три штуки и постоянно кто-то заходит, бросает парочку фраз, возвращается в главный коридор, чтобы вновь появиться через другой проход. Сергей Всеволодович, заведующий лабораторией синтеза, попеременно спрашивает каждого (и ко мне подходил), куда упаковали запас активной массы и портативный калибровочный деиндуктор. Никто ничего не знает, доктор требует возвратиться на крейсер, его успокаивают, как могут.

Всё это от нервов. Я сам уже сгрыз один ноготь, пока волевым усилием не прекратил самоедство. Не у меня одного, кстати, мандраж. Нет, страх в глазах и жестах окружающих и близко не просматривается, с чего бы это. Но всё же… Представьте – вы оказываетесь в чужом доме, возможно не до конца возведённом, и вот же несчастье, вам до жути необходимо спуститься в подвал. Темень, хоть глаз выколи, капает откуда-то вода, слышится далёкий отзвук… Паутина чуткими ниточками оплетает лицо, заставив отплёвываться, а то и сам паук попадает под руку, сразу брезгливо отбрасывается подальше. Страшно? Да ни в коем случае, только не в нашем веке. Но древнее чувство, подспудное ощущение возможной опасности уже впрыскивает в кровь адреналин, и организм переходит на другой уровень, реагируя на самое обычное совершенно несвойственным ему образом.

Вот и с нами точно так же. За спинами могучий крейсер, готовый в считанные минуты прийти на выручку. Самое современное оборудование и системы обеспечения безопасности и комфортного существования окружает нас. Вооружённый десант уже создаёт островок безопасности, плацдарм, способный удержать практически любую опасность. И всё равно полёт в кажущуюся бесконечность вызывает в человеке смутные образы чего-то, канувшего в пучину веков давным-давно, но сохраняемого в каждом человеке на подсознательном уровне, в опыте сотен поколений предков.

На чём мы летим, стоит отдельного упоминания: термин летающая тарелка всем знаком? Да, да именно такая, как в древних хрониках двадцатого – двадцать первого веков. Круглой формы платформа, окаймлённая по периметру кольцом светящихся синим гравимагнитных ускорителей, увенчанная модульным куполом по центру. Предки бы нами точно гордились. Несколько портило общий вид намертво прикреплённое к поверхности оборудование, угловатыми ящиками уродовавшее аккуратные плавные контуры летательного аппарата. Но что делать, ведь отправлялись мы не на день-два, не станешь же за каждой мелочью позже летать на базовый корабль.

«Ломоносов» занял позицию в тридцати тысячах километрах от объекта исследований. С этого расстояния чуткая аппаратура крейсера позволяла наблюдать за группой высадки и окружающим пространством, и в случае чего прийти своим людям на помощь. Или уйти, бросив их в космосе, чтобы спасти всех остальных, либо донести до остального человечества весть о грозящей всем разумным опасности.

Мне кажется глупостью несусветной подобное положение, ведь можно подобраться ближе и иметь возможность прикрыть всю группу направленными полями, в считанные секунды забрать всех на борт, но проклятый протокол первого контакта этого не позволял ни при каких обстоятельствах. Кто его рожал, по всей видимости, о космосе имел представление смутное, порождённое виртуальными фильмами про буйство оргонцев, корн и прочих агрессивных представителях иных цивилизаций. Как будто в случае пробуждения этой громадины будет иметь значение в тридцати тысячах километрах от него находится корабль или в миллионе.

Десантная группа подала сигнал о прибытии. Командир отчитался об отсутствии изменений в состоянии чужака, выразил пожелание нашей калоше ползти быстрее, ибо на поверхности холодно и одиноко. Выдав столь необходимые сведения, десант прервал связь, поскольку им ещё предстояло завершить массу приготовлений к прибытию основной группы. Сейчас десантники наверняка приступили к организации локального периметра, установке контрольных меток и первичному осмотру зоны организации научного лагеря. Всем и так ясно, что нет там никого и меры безопасности лишь исполнение пунктов уставов и инструкций, но это ни в малой степени не отменяет их.

Наша задача в данном случае – пристыковаться, передать пехоте тяжёлое оборудование и узнать, наконец, зачем мы на самом деле были включены в состав экспедиции. Мы далеко не дурачки и прекрасно понимаем, что спрятать нас от пристального внимания заинтересованных лиц и организаций разведка могла сотней разных способов. Да ладно, стоило нас поселить на борту «Колобка» и все недоброжелатели могли смело вешаться рядами и колоннами. Хрен бы они туда пробрались просто так.

Всего на борту летающего блюдца одиннадцать человек – пилот, семеро сотрудников научной секции во главе с доктором Марковым, ну и нас трое в довесок. Несмотря на не слишком мирное начало экспедиции, настроение учёных приподнятое. Они радуются, как дети, даже в мыслях не представляя каких-нибудь иных, кроме чисто научных, сложностей.

Понять жрецов науки вполне можно. Одно дело найти пустой корпус, из которого толком ничего и не вытащишь, кроме состава обшивки. Совсем другое – обнаружить реально действующий боевой корабль, который лишён энергии и не ведёт против вас боевых действий. Хотя в нашем случае боевые действия имели место, но как-то несерьёзно.