Бог, перед Матфеем, и Матфей, как и прежде, не видит в нем своего Бога. Но и вынести этому старику приговор Матфею оказалось не по силам. Потому что Бог как абстракция и символ — это одно, а Бог, как чужеродное сознание — совсем другое.

Слишком много неизвестных в этой истории. Все как будто наизнанку. Чтобы вывернуть, нужно знать направление. Матфей же явно смотрел не туда.

Вспомнив свои сны, он решил сменить вектор и спросить про изгнание из рая и Хаос. Но старика уже рядом не было. Бог опять куда-то девался, вместо него рядом стояла Варя.

— Куда он опять испарился?!

— Его дети просят у него совета, — пожала плечами Варя. — Да и утомил ты его. Он сказал, что ты слишком туго соображаешь и для начала тебе нужно разобраться в себе, а уже потом пытаться постичь кого-то другого.

Эти упреки выжившего из ума Бога из уст Вари звучали очень обидно. Матфей раздраженно хмыкнул и, не удержавшись, зло спросил:

— Тебя это вообще не трогает? Хотя ты, наверное, все и так знаешь? Ты можешь мне внятно объяснить, что к чему?!

Варя неопределенно пожала плечами и присела рядом.

— Я знаю лишь то, что ничего не знаю.

— Но явно больше меня, — заметил Матфей.

— Это не делает меня счастливей. Мне отмерена истина, но я не буду взваливать на тебя её бремя.

— Варя, я чувствую себя слепым котенком, — доверчиво признался он, — брошенным в ров к голодным собакам. Знания — это еще и сила.

— Ты не котенок, Матфей, — уверенно прошептала она. — Ты ястреб. Мне ли резать твои крылья?

Она была очень близко. Матфей и не заметил, как так вышло, что она оказалась так близко. От этой близости дух захватило, и мысли тонули в теплом вакууме. Какие у нее удивительные глаза. От их цвета пахло сиренью. В её словах звучала завораживающая поэзия и нежность весны. Очень красиво, хоть и чушь, но Матфея опять расперло от собственной значимости. Хотелось попробовать эти слова на вкус, он уже наклонился, уже почти коснулся её слов, почувствовал их мягкость.

Отрезвила мысль, что Сидор сидит в кармане и все это слышит, и теперь будет, как минимум полвека издеваться над его ястребиными крыльями.

— Хаос, что это? Расскажи мне, — попросил он, отстраняясь.

Девушка побледнела и опустила глаза. Она поднялась и неожиданно выпалила:

— Я видела семью чертей. Хочешь посмотреть? Их детишки такие милые и играться любят.

Матфей аж поперхнулся от такого предложения.

— Что?! — только и сумел выдавить он.

В кармане хихикнул Сидор. Матфей мысленно поблагодарил друга, что он заржал своевременно, хоть раз в жизни проявив тактичность.

— Тебя, кстати, пока ты дрых, черти тащили, а перед тем, как ты проснулся — испугались зомбаков и удрали, — сообщил он. — Я б позырил на детишек.

— Как будто демонов с их рожами не хватает, — буркнул Матфей, все же поднимаясь и шагая вслед за Варей.

Девушка завела его в небольшую пещеру с подсвеченными стенами из красной глины. Он осмотрелся, но никого не заметил.

— Тут никого?

— Немного терпения — им нужно привыкнуть к нам.

Долго ждать не пришлось, скоро из норы на них уставились четыре пары любопытных глаз.

— Мы вас не обидим, — пообещала Варя.

Матфею хотелось бы, чтобы обещала она только за себя.

Сначала высунулись четыре пятачка, то ли хрюкнув, то ли проблеяв нечто, что Матфей расценил как дружелюбное приветствие, и на свет вылезли странные зверюшки, смахивающие на собак, козлов и свиней одновременно.

— Ты можешь подойти ближе, — предложила Варя, уже вовсю наглаживая самого мелкого чертика, — не бойся, они совсем не такие, как сказано в писании.

Матфей и так заметил, что они не по канону, но, тем не менее, страх засел на уровне генов, так просто не выбить. Однако выглядеть трусом не хотелось, поэтому он все же, пересилив себя, подошел поближе.

Варя стала играть с чертями в салочки. Лицо ее раскраснелось, она звонко смеялась и иногда вскрикивала. Волосы выбились из косы. Матфей невольно залюбовался ей, вовлекаясь в игру и подхватывая её беззаботную веселость.

***

Меч со свистом рассекал воздух кромсая плоть. Она с чавканьем падала на пепелище. Руки дрожали, пот и кровь заливали лицо. Демоны или то, что когда-то было демонами взяли их с драконом в плотное кольцо, которое быстро сжималось в смертельную удавку.

— Что же вы творите, братья?! — пытался достучаться до обезумевших демонов Люцифер.

Как в дурном сне. Сеча была кровавая и бессмысленная. Под ним горы изрубленных, но не поверженных. Он карабкался вверх по еще живым останкам. С копошащейся горы трупов было видно, как пал дракон. Полчище падших облепили его со всех сторон и как койоты стали грызть его тело. Дракон выл и бился отчаянно и яростно. А потом вдруг затих, и лишь жадное чавканье оглушало звенящую пустоту, образовавшуюся в душе.

— Предатели!!! — взревел Люцифер.

Ярость и боль придавали сил. Он снова и снова поднимал меч. Единственное оружие во всем мире, что способно уничтожать бессмертных. Он рубил своих братьев, тех, кто когда-то, доверившись ему, добровольно покинули Эдемос. Тех, кто хранил ему верность долгие тысячелетия. Тех, кого любил всем сердцем.

— За что?! — рыдал он.

С каждым ударом он убивал что-то в себе. А они все шли и шли. Полные пустоты и безразличия ко всему. Ими двигали лишь голод и жадность. Шли, молча, шли, чтобы разорвать и пожрать его. Как разорвали и пожрали до этого дракона. А ведь Драк предупреждал — некого было спасать, они все уже давно мертвы. Его упрямство сгубило последнего дракона.

Люцифер выдохся. Меч стал неподъемно тяжелым. Дыхания не хватало. Умереть в сражении не страшно, но умереть сраженным горько и обидно. Не так он представлял себе свой конец — не от зубов и когтей падших братьев. Скорее, он думал, что его сразит копье Михаила, или воля отца остановит сердце.

Кто-то ухватил и дернул его за ногу. Он потерял равновесие и кубарем скатился с горы трупов. Сверху на него навалились демоны, погребая под собой.

— Вот и конец, — прошептал он, продолжая, тем не менее, что есть силы махать мечем.

Пыхнуло жаром. Запах горелой плоти прошиб до слез. Он стал задыхаться под грудой загоревшихся тел. Но кто-то сверху откопал его и, выдернув из опаленной толпы, потащил куда-то, похлопывая по дымящейся спине. Он в шоке пробежал с километр. Пока к нему не вернулась осознанность. Знакомый голос с облегчением выдохнул:

— Ты все-таки пришел?! Я уже было отчаялся!

Люцифер остановился и посмотрел в