камне Воззвания к солнцу, Ди Фэйшэн ожидал со смутным нетерпением.

Позади толпилось больше сотни людей, высоких и низких: само собой, прибыли все главы ордена «Сыгу», среди них и Цяо Ваньмянь, Эмэй отправил немало юных учениц, от банды нищих пришли трое старейшин с мешками, Удан представлял Лу Цзяньчи, и даже из Шаолиня явилась группа бритых молодых монахов.

Среди этого странного пёстрого сборища особенно ошеломлял большой золотой паланкин, со стенами, обитыми жёлтой парчой и вышитыми разноцветными фениксами, и пусть четверо носильщиков были одеты скромно, но стояли с каменными лицами, задрав носы к небу — с первого взгляда видно, что за мастера боевых искусств так замаскировались.

В паланкине, разумеется, сидели благородный молодой господин Фан и принцесса Чжаолин.

Рядом стоял смуглый до черноты учёный с ничего не выражающим лицом.

При виде диковинного паланкина люди Улиня отходили подальше и принимались сплетничать.

Вообще-то Фан Добин и не думал приезжать в паланкине, он собирался бросить жену, перепрыгнуть через стену, а потом ещё долго наслаждаться свободой. Однако не ожидал, что проклятая жена, прекрасно понимая его, догадается, что он хочет сбежать, потому, болтая и шутя, приготовит карету и паланкин, устроит всё и не выпустит руки мужа из своих.

Вместе с этой любящей супружеской четой прибыл и Ян Юньчунь.

Его давно интересовали легенды о Ди Фэйшэне и Ли Сянъи, он практически вырос, слушая истории об этих двоих, да разве не было бы любопытно любому, кто изучал боевые искусства? Увидев Ди Фэйшэна, стоящим на камне Воззвания к солнцу непоколебимым как горный пик и чистым как источник, исполненным величия, он очень впечатлился и втайне восхитился, насколько не похож на чиновников подобный человек, возвысившийся над людьми цзянху.

Однако Ди Фэйшэн стоял так уже два больших часа, время шло к полудню, но никто не увидел и тени Ли Сянъи.

Вокруг начали обсуждать и шептаться, Цзи Ханьфо хмурил брови, Сяо Цзыцзинь тоже морщил лоб, Бай Цзянчунь начал вполголоса раздавать приказы налево и направо, на лице Цяо Ваньмянь, незаметно для неё самой, отразилась печаль и тревога.

— Почему до сих пор никто не появился? — высунул голову из паланкина Фан Добин. — Ли Сянъи ведь не мог нарушить обещание?

— Разве мог столь несравненный человек, подобный изгнанному в бренный мир небожителю, не сдержать слово в таком серьёзном деле? — прошептала принцесса Чжаолин. — Может, с ним что-нибудь случилось?

Ди Фэйшэн стоял на камне, спокойный умом, ясный мыслями.

Ли Сянъи хитёр и коварен, возможно, опаздывает нарочно, чтобы встревожить людей.

Тут стремительно примчался рослый конь, и седок ещё издалека разразился горестными криками.

— Молодой господин! Молодой господин! Старший молодой господин!..

Фан Добин выскочил из паланкина и нахмурился.

— В чём дело?

В такой важный момент гонец клана Фан своими воплями устроил безобразие, ну что за позор.

Прискакавший на рысаке служка чуть не задыхался, мертвенно бледный, в высоко поднятом кулаке он сжимал письмо.

— Молодой господин, молодой господин, вам письмо.

— Я и так вижу, что письмо, — раздражённо бросил Фан Добин. — Давай сюда!

Исполненный ужаса, служка передал ему измятое, скомканное письмо и побледнел так, что посинели губы.

— Это письмо от Ли Сянъи…

— И что понадобилось доставить в такой момент, и когда это подошла моя очередь решать дела клана Фан? — вспылил Фан Добин, но едва слова сорвались с его языка, как он вдруг замер. — Письмо от Ли Сянъи? Разве он не послал бы его ордену «Сыгу», почему вдруг мне?

Он говорил громогласно, и сначала все начали на него коситься, а после этих слов немедленно окружили.

Письмо Ли Сянъи?

Почему Ли Сянъи отправил письмо клану Фан?

И почему сам не явился?

Фан Добин с трепещущим сердцем распечатал письмо. Пальцы дрожали.

Бумага самая обычная, сюаньчэнская, а на ней — прекрасно знакомый почерк.

Письмо гласило:

«Тринадцать лет назад в решающей битве на Восточном море недостойный Ли сразился с благородным господином, но, невзирая на превосходство своего оружия и преимущество, данное тонущим кораблём, всё же не сумел победить. Ваше боевое искусство и бесстрашие редко встречаются в этом мире и достойны искреннего восхищения. К величайшему прискорбию, спустя столько лет я так и не сумел оправиться от тяжёлой болезни. Меч сломан, мёртв и его владелец, посему не сможет явиться на встречу на Восточном море».

Широко распахнув глаза, Фан Добин уставился на знакомые черты, прочитал несколько строк и похолодел всем телом, но продолжил.

«Время идёт, горы и реки постоянно меняются, прошлое уходит всё дальше, грядущее становится всё ближе. Ныне, после долгих лет упорного совершенствования, искусство Сяо Цзыцзиня из ордена «Сыгу» не уступает «Луне, тонущей в Западном море». Благородный господин не имеет намерения гнаться за оленем*, а желает лишь достичь высочайшей вершины. Недостойного Ли больше нет, если вы не удовлетворены, то глава Сяо может заменить меня в битве».

Гнаться за оленем — образно о намерении захватить трон.

Смертельно побледнев, Фан Добин прочитал последнюю строку:

«Ли Сянъи скончался тринадцатого числа седьмого лунного месяца».

— О чём говорится в письме?

Цзи Ханьфо с Сяо Цзыцзинем плечом к плечу подошли ближе, все расступились, уступая им дорогу, но продолжали озираться.

Фан Добин тяжело сглотнул, но, когда открыл рот, голос его был хриплым.

— Он пишет…

В глазах Сяо Цзыцзиня вспыхнула злоба, он схватил его за грудки.

— Что он пишет? — Его негодованию не было предела — Ли Сянъи осмелился нарушить слово и уклониться от боя! Этот бессовестный человечишко опозорил орден «Сыгу» перед всем миром! Ну покажись только, даже если Ди Фэйшэн не убьёт, он сам его прикончит!

— Он пишет… пишет… — Фан Добин непонимающе смотрел на Сяо Цзыцзиня. — Пишет, что его больше нет, что не может прийти и просит вас… просит вас выйти на бой вместо него.

— Что? — вырвалось у Цзи Ханьфо, он немедленно выхватил письмо.

— Что? — Остолбенев, заморгал Сяо Цзыцзинь.

— Он пишет, что его уже нет в живых, поэтому не может прийти и очень сожалеет… — пробормотал Фан Добин. — Пишет… пишет, что ваше боевое мастерство очень высоко, ещё сильнее его, поэтому просит вас занять его место…

— Что ещё за «нет в живых»? С чего мне сражаться вместо него? — Пламя ярости рвалось из груди Сяо Цзыцзиня до небесного свода, он повысил голос. — Это его битва! Его место! Зачем мне выходить на бой вместо него?

—