После этого, если ты захочешь взять жен, тебе придется искать их среди представительниц твоего вида на других планетах – и даже туда со временем могут дойти новости. Никто не назовет тебя Дра, как бы ты ни был богат. Мегапей откажется принять твои кости, когда ты умрешь. Ты никогда больше не услышишь звон приливных колоколов и не узнаешь, что они звонят по тебе.

– Да будут слепые твари со дна великого моря, чьи животы – круги света, – сказал он, – с удовольствием припоминать вкус твоего костного мозга.

Я выпустил дымное колечко.

– …А если я пойду дальше, как и раньше, в одиночку, – продолжил я, – и сам погибну в грядущем столкновении – неужели ты думаешь, что избежишь той же участи? Разве ты не заглянул в разум Майка Шендона, когда сражался с ним? Разве ты не говорил, что ранил его? Разве ты не знаешь, что он не из тех, кто такое прощает? Он не так утончен, как пейанцы. Он не считает необходимым действовать изящно. Он попросту станет тебя искать, а когда найдет – сразит. Так что, независимо от того, одержу ли я победу, твой удел – бесчестье или смерть.

– А если я решу сопровождать тебя и помогать тебе – что тогда? – спросил он.

– Я забуду о мести, которую ты замышлял против меня, – пообещал я. – Я покажу тебе, что не было никакого пай’бадра, никакого основания для мести, чтобы ты мог отказаться от нее и сохранить честь. Я не стану искать воздаяния, и мы разойдемся, сорвавшись с крючков друг друга.

– Нет, – сказал он. – В том, что тебя возвели в ранг носителя Имени, было пай’бадра. Я не приму твоего предложения.

Я пожал плечами.

– Хорошо, – проговорил я, – тогда как тебе такой вариант? Поскольку твои чувства и намерения мне известны, нам обоим бессмысленно планировать классическую месть. Тот изысканный финальный момент, когда враг распознает инструмент, манипулятора и пай’бадра и понимает, что вся его жизнь была всего лишь прелюдией к этой иронии, – этот момент будет испорчен, если вообще произойдет. Так позволь мне предложить тебе не прощение, а удовлетворение, – продолжил я. – Помоги мне, а потом я предоставлю тебе честную возможность меня уничтожить. Мне, конечно же, нужна будет такая же возможность уничтожить тебя. Что ты скажешь на это?

– Какой способ ты имеешь в виду?

– Пока что никакой. Сойдет все, на что мы оба согласимся.

– Как я могу быть в этом уверен?

– Клянусь Именем, которое ношу.

Грин Грин отвернулся и помолчал, а потом:

– Я согласен на твои условия, – сказал он. – Я буду сопровождать тебя и помогать тебе.

– Тогда давай вернемся в мой лагерь и устроимся поудобнее, – предложил я. – Кое о чем из того, на что ты намекал, мне нужно узнать подробнее.

После чего я повернулся к нему спиной и ушел. Повалил палатку и расстелил кисею, чтобы мы могли уместиться на ней вдвоем. Снова разжег костер.

Земля опять легонько вздрогнула, прежде чем мы на нее сели.

– Твоих рук дело? – спросил я, указав на северо-запад.

– Отчасти, – ответил он.

– Зачем? Ты пытался меня напугать?

– Не тебя.

– И Шендон тоже не испугался?

– Наоборот.

– Может, расскажешь мне, что именно случилось?

– Сначала о нашем соглашении, – сказал он. – Мне только что пришло в голову встречное предложение – оно должно тебя заинтересовать.

– Какое?

– Ты идешь туда, чтобы спасти своих друзей, – он жестом указал направление. – Что, если их можно вернуть, не рискуя? Что, если встречи с Майком Шендоном можно избежать? Разве ты не предпочтешь сделать именно так?.. Или ты жаждешь его крови немедленно?

Я сидел и размышлял над этим. Если я оставлю его в живых, рано или поздно он снова придет за мной. С другой стороны, если я сумею получить то, что хочу, сейчас, не сталкиваясь с ним, после этого я смогу отыскать тысячу безопасных способов вывести его из игры. И все же – я прилетел на Иллирию, чтобы сразиться со смертельно опасным врагом. Что изменится, если у него окажется другое имя и лицо? И все же.

– Давай услышим твое предложение.

– Люди, которых ты ищешь, – сказал Грин Грин, – оказались там только потому, что я воскресил их. Ты знаешь, как я это сделал. Я воспользовался пленками. Эти пленки целы, и только я знаю, где они спрятаны. Я рассказывал тебе, как я их заполучил. Я могу повторить это и сейчас. Я немедленно перемещу пленки сюда, если ты мне прикажешь. После чего мы сможем покинуть это место и ты оживишь своих людей, когда захочешь. Как только мы взлетим на твоем корабле, я покажу тебе место, которое нужно сжечь или разбомбить, чтобы избавиться от Майка Шендона, не рискуя собой. Разве это не будет проще и безопаснее? Мы сможем уладить наши разногласия позже, по взаимной договоренности.

– У этого предложения есть два изъяна, – ответил я. – Первый: пленки Рут Лэрис не существует. Второй: я брошу остальных. Сумею я вернуть их впоследствии или нет, не будет иметь значения, если я оставлю их сейчас.

– Аналоги, которых ты вернешь, не будут об этом помнить.

– Речь не об этом. Они существуют уже сейчас. Они так же реальны, как ты или я. То, что их можно воссоздать, не имеет значения… Они ведь на Острове мертвых, да?

– Да.

– Значит, если я его уничтожу, чтобы убить Шендона, я убью и остальных?

– Это неизбежно. Однако…

– Я накладываю вето на твое предложение.

– Это твое право.

– У тебя есть другие варианты?

– Нет.

– Хорошо. Теперь, когда тебе не на что перевести разговор, расскажи мне, что случилось между тобой и Шендоном.

– Он носит Имя.

– Что?

– За ним стоит тень Белиона.

– Это невозможно. Это так не работает. Он не мироваятель…

– Потерпи немного, Фрэнк, я понимаю, что это требует объяснений. Судя по всему, есть вещи, относительно которых Дра Марлинг не счел нужным тебя просветить. Впрочем, он был ревизионистом, так что это объяснимо. Ты ведь знаешь, – продолжил он, – что не нужно носить Имя, чтобы измышлять и создавать миры…

– Разумеется, нужно. Это обязательный психологический инструмент для высвобождения подсознательного потенциала, необходимого на некоторых стадиях работы. Ты должен чувствовать себя богом, чтобы действовать как бог.

– Тогда почему я способен на эту работу?

– Я ни разу о тебе не слышал, пока ты не стал моим врагом. Я не видел ни одного из твоих творений, за исключением того, что окружает меня сейчас, намалеванное поверх моего собственного. Если оно показательно, я бы сказал, что ты не способен на эту работу. Ты паршивый ремесленник.

– Как скажешь, – ответил он. – И тем не менее очевидно, что я могу контролировать необходимые процессы.

– Этому может научиться кто угодно. Ты говорил о творческом созидании, признаков которого я не вижу в твоей работе.

– Я говорил о странтрийском пантеоне. Он существовал и до того, как появились мироваятели, если ты не знаешь.

– Я знаю. И что?

– Ревизионисты, подобные Дра