за Пензой, где когда-то другой обуви и не знали. Смейся не смейся, а попробуй из лыка длиной метра в четыре сплести ступни, босовики или топыги, да так, чтоб со счету не сбиться, — не то концы с концами не сведешь. А их, концов-то, — целых пять.

В Нижней Губахе, на стройке коксохимкомбината, «лапотник» Лосев стал лучшим слесарем-электриком.

В 1939 году Лосев участвовал в боевых действиях на Халхин-Голе, будучи командиром отделения парашютной части; к тому времени он уже совершил 56 прыжков. Но в войне с немецкими фашистами он нашел свое истинное призвание: он стал разведчиком.

Никогда, кажется, не забудет он свою первую вылазку во вражеский тыл под Конотопом и первого «языка», добытого в хатенке на окраине хутора. Путь к хутору лежал через луг, на котором немцы устроили секрет. Обнаружить этот секрет взялся Лосев вместе с Васей Дерябиным, таким же щуплым пареньком, как и он сам. Переодевшись в рванье, с уздечкой в руках, с пистолетом и гранатами под рубахой, разведчики смело двинулись в путь. На лугу из-под одной скирды неожиданно выскочил немец. (Вот где, оказывается, скрывается этот проклятый заслон!)

— Хэнде хох! — заревел он.

Шедший впереди Лосев еще заранее договорился с Дерябиным:

— Если меня схватят — кидай гранату прямо в меня. Погибать, так с музыкой!

Но бросать гранату не пришлось. Разведчики так ловко прикинулись деревенскими пареньками, они так прилипли к немцу с расспросами: не видал ли он двух меринов — «одного с белой звездочкой на лбу, а другого пегого», — что тот им поверил и прогнал прочь с луга. А им только того и надо было! Ночью Лосев с товарищами еще раз пересек луг, но теперь точно зная, где находится немецкий секрет. Захват «языка» на хуторе прошел успешно, но вот беда: немца пришлось тащить на себе восемь километров, и это оказалось чуть ли не самым трудным…

Впоследствии Лосев совершил множество вылазок в тыл противника. Внушительный счет захваченных «языков» пополнили три немца, взятые во время ночных вылазок из «Дома Павлова».

Разведчики Лосева жили в блиндаже у косогора, рядом с командным пунктом полка. Все они были словно на подбор: ловкие, отважные, смекалистые. Но и среди них выделялась пятерка во главе с командиром взвода. В эту пятерку входил давний друг Лосева — тамбовский колхозник Василий Дерябин, оренбургский наборщик Гриша Сапунов, слесарь из Свердловска Геннадий Попов. Пятым был здоровенный молчаливый парень, по прозвищу Хватало. Кличка так пристала к нему, что по имени его никто не называл. Командир взвода высоко ценил этого разведчика, и без него не обходилось ни одно дело. Лосев все еще не мог позабыть, как намаялся он тогда, под Конотопом, протащив восемь километров своего первого «языка». То ли дело теперь, когда с ним ходит Хватало. Этот, если уж загребет — можно быть спокойным: «язык» будет доставлен в целости и сохранности.

С невероятной дерзостью разведчики Лосева выполняли самые сложные задания. Успех достигался умной, до мельчайших деталей продуманной подготовкой.

В «Доме Павлова» Лосев со своими разведчиками впервые появился после того, как под площадью 9 Января был прорыт тоннель.

Уточнив полученные в штабе полка сведения о знаках, расставленных на минном поле, и замаскированном проходе в проволочных заграждениях, разведчики через тоннель направились к немецким позициям.

Вот и молчаливые вражеские траншеи, За ними — развалины домиков, откуда бьют минометы. Главное — ничем себя не выдать. Малейший шорох — и все пропало. Тогда уже не до «языка», глядишь — сам останешься тут навеки…

Вплотную за Лосевым бесшумно полз Дерябин. Сапунов, Попов и Хватало остались у проволочных заграждений. Пока идет «первое знакомство», всем впереди делать нечего.

По знаку Лосева разведчики залегли у широкой воронки. Противник уже совсем близко. В свисте пуль, визге пролетающих мин, протяжном гуле отдаленных артиллерийских раскатов — среди всего этого шума войны Лосев умел улавливать каждый посторонний звук. Вот послышались глухие удары — поблизости роют землю… А вон и траншея, которую копают. Сколько же их там работает? Судя по частоте ударов, только один человек. Но надо в этом убедиться. Выдержка прежде всего.

Проходит час, другой… Глухие удары прекратились. Немец, видимо, ушел отдыхать.

На следующий день вылазка повторилась.

Судя по всему, в траншее опять работал только один человек. Действительно, вскоре разведчики увидели, как долговязая фигура со вскинутой на плечо лопатой медленно удалилась в сторону домиков. Не вчерашний ли это немец? Если это какой-нибудь проштрафившийся солдат, то работы ему хватит не на одну ночь…

Еще один день — и все выяснится.

Лосев и его товарищи в этот день были возбуждены. Долго совещались они у себя в блиндаже, а затем вышли наружу. Прижавшись поближе к косогору — так меньше шансов угодить под шальную мину, — разведчики прорепетировали приемы.

Наконец наступила третья ночь. Позади ход сообщения, тоннель, а вот и дорожка к тому месту, где копал немец. На месте ли он сегодня?

Все в порядке. Роет.

Теперь вплотную ползут уже четверо. Пятый, Попов, остается прикрывать отход.

Лосев и Хватало одновременно прыгают в траншею. Движения точные, недаром они четко отработаны на дневной репетиции: не успел долговязый опомниться, как его уже уволокли.

Все эти дни в «Доме Павлова» с любопытством и тревогой следили за действиями Лосева. Надо ли говорить, как все обрадовались, когда разведчики вернулись с добычей!

Через некоторое время они повторили «охоту» и второго немца утащили из подвала разрушенного домика.

Потом был взят и третий «язык».

Конечно, не всегда все проходило без сучка и задоринки, как с тем долговязым землекопом. При нападении на подвал дело дошло до гранат, и тогда не досчитались своих товарищей. Бывало, что нарывались и на мину…

Восемнадцать человек потерял взвод Лосева в боях за Сталинград.

В тяжелой боевой работе, в беспрестанном напряжении проходили дни и ночи в «Доме Павлова». Но были и в этом, полном ежеминутной опасности существовании по-своему тихие, спокойные часы.

Так бывало иногда по вечерам. Артиллерийский и минометный обстрел, длившийся весь день, прекратился, все вылазки противника отбиты, и теперь со стороны немцев раздаются только одиночные пулеметные или автоматные очереди.

Возле огневых точек остаются дежурные расчеты, а те,