Только затем мы подошли ближе. Итоги были неутешительными.Почти все наши вещи были растерзаны этим животным. На земле рядом с ним весь вкрови тяжело умирал Хайрил. Он уже задыхался, на губах появились кровавыепузыри. Кореец подошел к нему и вложил ему в руки оружие. Хайрил улыбнулся иумер.

Очевидно, они умирали, как викинги, с оружием в руках.Возможно, это был какой-то ритуал, я точно не знаю. Но даяк умер как настоящиймужчина. Иногда я думаю, что старик Хемингуэй был прав. Для любого мужчиныумереть в бою – это самая лучшая смерть.

– Что теперь? – строго спросил Дебольский, глядя на меня. –Надеюсь, теперь мы закончим нашу охоту на носорогов.

– Нужно его хоронить, – показал на погибшего проводникакореец. Он повернулся, чтобы позвать наших носильщиков.

Дебольский подошел к одному из рюкзаков, который бросилиносильщики. Там находился его спутниковый телефон. Но аппарат был простораздавлен. Леонтий Яковлевич покачал головой. Взглянул на Феликса.

– Твой аппарат в порядке?

Феликс подошел к своему рюкзаку, который он использовал в качествеметательного снаряда. Достал свой аппарат.

– Нужно вызвать вертолет, – твердо решил Дебольский. Он несмотрел в сторону женщин. Алле стало плохо, и даже Юлия выглядела не лучшимобразом.

– Его хоронить здесь, – твердо повторил кореец, показывая напогибшего Хайрила.

– Найди носильщиков, пусть роют ему яму, – разрешилДебольский. – Что у тебя, Феликс, достал телефон?

– Он не работает, – виновато сказал Феликс, – кажется, тожесломался.

– Не может быть, – нахмурился Леонтий Яковлевич, – толькоэтого нам не хватало.

Феликс протянул ему телефон. Аппарат не работал. Дебольскийбыл сильным человеком. Он посмотрел на телефон, вернул его Феликсу. Затемобернулся к нашему второму проводнику.

– Как быстро мы сможем выйти к людям? Чтобы связаться снашей первой группой или с вертолетом. Ты понимаешь, что я говорю?

– Понимаю, – кивнул кореец, – завтра вечером мы будем наместе. Осталась одна ночь. Нам все равно нужно идти к морю.

– Хорошо, – согласился Дебольский, – собери носильщиков ипохороните даяка. Потом даешь нам его адрес. Мы заплатим его семье компенсациюза его смерть.

– Я не понимаю, – пожал плечами кореец – очевидно, слово«компенсация» было ему незнакомо.

Потом мы долго искали разбежавшихся трусов. Долго копализемлю. Могила должна быть очень глубокой, чтобы её не разрыли животные. Потомтак же долго её засыпали, закрывая тело какими-то листьями. Я понял, что этилистья должны были гнить, отбивая запах человеческого гниения, чтобы сюда недобрались животные. Могилу долго засыпали землей. Затем кореец сел и начал петькакую-то тихую песню. Учитывая, что почти весь наш груз был уничтожен, аспутниковые телефоны разбиты, нам было совсем не до песен. Но мы понимали, чтоэто своеобразный ритуал даяков и нам нужно подождать.

Алла сняла свою обувь, и мы увидели, в каком состоянии еёноги. Особенно правая нога. Дальше идти она просто бы не смогла. Мы собралиносильщиков и объяснили этим придуркам, что теперь они будут нести женщину.Начали проверять, что именно осталось из нашего багажа. Самое обидное, чтоносорог растоптал мою левитру. И зачем я не разделил этот пузырек на две части?Мы бываем такими самоуверенными. Неужели я думал, что в палатке мне можетпонадобиться этот препарат?

Когда я увидел, как разворочен наш багаж, то не придал этомуособого значения. И только потом понял, что там лежала моя левитра. Я не знал,что мне делать в этой ситуации. Смеяться или плакать. Ведь с этимчудодейственным препаратом я был настоящим «мачо», а без него мои проблемыстановились более очевидными. Было обидно. В отличие от женщин, у мужчин небывает запретных дней, но я понял, что после гибели багажа для меня могутнаступить «запретные дни».

Еда была уничтожена, но это не было большой проблемой. Переднами лежали три убитых носорога, и с едой до завтрашнего вечера у нас не будетособых проблем. Мы сделали своеобразные носилки из веток, чтобы Алле былоудобно. Мы были готовы придушить эту неприспособленную дуру. Юлия держаласьгораздо лучше, хотя черты лица у неё несколько заострились. А кореец исполнялсвою песню часа два, словно испытывая наше терпение.

– Когда он наконец закончит? – зло спросил Феликс, показываяна нашего проводника.

– Потерпите, – мрачно посоветовал Леонтий Яковлевич, –очевидно, у них такой ритуал. Не забывайте, что этот человек погиб из-за нас.

– Он был плохим охотником, – отмахнулся Феликс, – намподсунули какое-то животное. И мы сделали крюк, чтобы Роман могпродемонстрировать нам своё умение охотника. Или вы опять будете делать вид,что ничего не поняли? Я смотрел по карте. И видел, как вчера Романдоговаривался с Хайрилом. Ему хотелось показать себя в полном блеске. Ему малоспать с женщиной, ему нужно покорить её своими охотничьими успехами.

Я оглянулся на Юлию. Она сделала вид, что ничего неуслышала. Вот сволочь Феликс. Как он может так говорить. В такой ситуации.

– Это обычный несчастный случай, который иногда бывает наохоте, – разозлился я, – и не нужно говорить глупости. Я, во всяком случае, стреляю,а не бросаю трусливо свою винтовку в сторону носорога. Нужно было ещё бросить внего своими солнцезащитными очками, может, они попали бы ему на глаза и онперестал бы видеть.

При напоминании о трусости Феликс побледнел.

– Я не умею убивать животных в отличие от тебя, – отчеканилон, – и вообще, вы превратили нашу поездку в балаган. Взяли с собой своихженщин. Устроили себе гарем.

– Это не твоё дело, – отрезал Ибрагим, – я честно заплатилза Аллу.

– Подожди, Ибрагим, – вмешался Дебольский, – Феликс прав втом смысле, что наши спутницы служат нам дополнительной обузой. И нам предстоиттрудный переход. Не говоря уже о том, что вы оба больше думали о том, какпроизвести впечатление на ваших прекрасных дам, чем о безопасности нашегоперехода.

Тут мы заговорили все разом, даже женщины. Кореец пересталпеть и удивленно взглянул в нашу сторону. Затем снова запел. Притихшиеносильщики не понимали, о чем мы спорим. Они вполголоса переговаривались. Послетого, как мы высказали друг другу все свои претензии, наступило долгое инеловкое молчание.

– Поговорили, – сказал Леонтий Яковлевич. – Я теперьпонимаю, почему на морское судно не пускают женщин. Чтобы не было подобныхссор. Давайте закончим наши споры. У нас впереди трудный переход.

Он даже не мог предположить, что впереди самая долгая исамая трудная ночь в нашей жизни. А потом будет самый страшный день, которыйнам не удастся пережить в прежнем составе.