Наступило молчание. Мы все были немного смущены еёисповедью. Люди редко бывают настолько откровенными. Но Алла, словноосвобождаясь от томивших её секретов, вдруг выплеснула всё, что было в еёпрежней жизни. Всё, что она так тщательно скрывала, всё, что никто и никогда недолжен был слышать. Мы молчали целую минуту, словно боясь нарушить эту тишину.Можете себе представить, в каком состоянии мы были. И первой нарушила тишинуЮлия. Женщины вообще сильнее нас, мужчин. Они тоньше чувствуют и лучше понимаютсостояние другого человека.

– Спасибо тебе, Алла, – неожиданно дрогнувшим голосомпроизнесла Юлия, – я думаю, ты была максимально откровенной. И пусть остальныедумают о тебе всё, что хотят. А я считаю, что ты молодец. Сумела рассказать намтакое, о чем никто и никогда не рассказывает. Я даже не думала, что ты хотеластать журналисткой. Теперь буду знать.

– Уже поздно, – грустно усмехнулась Алла. Она собрала волосына затылке, отчего её лицо стало крупнее.

– Я тоже ничего не стану скрывать, – решительно сказалаЮлия, – и расскажу вам обо всем. Пусть это будет ночь откровений. Как сказалаАлла. Мы пришли в эту долину, чтобы провести здесь последнюю ночь и завтравернуться в лоно цивилизации. И пока мы не вернулись, пусть эта долинадействительно будет долиной откровений.

Она полулежала, опираясь на руку. И в таком положении началасвою исповедь.

– Я родилась в год, когда мои родители решили развестись.Вот такое обидное совпадение. Они были женаты больше пяти лет, и, какрассказывает мать, жили довольно дружно. Но детей у них не было. Мать сильнопереживала, ей хотелось родить. И самое обидное, что врачи не находили никакихпричин для бесплодия ни у неё, ни у моего отца. Однако пять лет у них ничего неполучалось. И когда они уже почти отчаялись, моя мать наконец поняла, что ждетребенка. Спустя много лет я встретилась с людьми, знавшими моего отца, и узналанекоторые подробности. Как раз в тот момент у него появилась новая подруга, скоторой он начал появляться у своих друзей. Девушка была намного моложе него.Возможно, это сказалось и на его потенции. Не знаю, не хочу говорить о немплохо. Хотя он был достаточно известным художником и позволял себе довольносвободный образ жизни. Когда они поженились, моей матери было только двадцать,а ему уже тридцать два. К тому времени, когда я родилась, матери уже было задвадцать пять. А ему почти тридцать семь. Но молодая восемнадцатилетняядевушка, которая была его натурщицей, очевидно, так возбудила моего отца, чтоон сумел сделать ребенка и моей маме.

А ещё через полгода они развелись. Вот этого я никогда немогла простить моему отцу. Он ведь прекрасно видел, в каком положениинаходилась моя мать, видел, что через несколько месяцев она родит. Он долженбыл понимать, как чувствует себя женщина в таком положении. Вместо этого ондемонстративно развёлся. Я родилась в конце марта. А в конце июля родилась мояединокровная сестра уже от юной натурщицы. Получается, что он одновременно спали со своей женой, и со своей любовницей.

У матери была старшая сестра, которая никогда не былазамужем. Такой «синий чулок». Она и помогала маме воспитывать меня, переехав кнам домой. Моя мать работала актрисой в довольно известном театре, узнаменитого режиссера. И до моего рождения у неё было несколько заметных ролей.Она даже дважды снялась в кино.

Но после того как муж бросил её, оставив с ребенком, в нейсловно что-то сломалось. И не удивительно. Сейчас я понимаю, как это обидно ибольно, остаться в таком положении без мужа и без поддержки. К тому же онадемонстративно отказалась от алиментов. Хотя надо отдать должное моему отцу, ониногда вспоминал о своей старшей дочери, присылая нам либо подарки, либокакую-то сумму денег. Со мной он почти не виделся и, возможно, встречаться неочень хотел. Тогда, в семидесятые годы, женщина могла в одиночку подниматьребенка. Даже не очень востребованная актриса. У её старшей сестры былазарплата доцента и кандидата наук. Поэтому им вдвоём хватало не только нажизнь, но и поездки летом на Северный Кавказ, где мы обычно отдыхали либо вКисловодске, либо в Ессентуках.

Я росла, окруженная заботами матери, тетки и бабушки.Наверно, в какой-то момент стало сказываться отсутствие мужского начала в моёмвоспитании. Началось всё, как обычно, с мелочей. Я была взбалмошной и не оченьуправляемой девочкой, которая проявляла свой характер с самого детства.Особенно частые конфликты у меня были с теткой, которая считала, что меняследует воспитывать в пуританской строгости. Сама никогда не встречавшаяся смужчинами, она часто давала идиотские советы насчет моей одежды или косметики,которую я начала употреблять уже в юном возрасте.

В пятом классе я впервые устроила дома грандиозный скандал,когда мне не разрешили надеть платье, которое я хотела надеть. Вместо этого мнепредложили школьную форму, которую я ненавидела. В седьмом я впервые сбежала издома. Мама искала меня по всем соседским дворам, а я спряталась в нашей школе,она находилась недалеко от нашего дома.

В девятом у меня появились первые поклонники. Я былакрасивой девочкой, и на меня обращали внимание. К этому времени карьера моейматери была окончательно свернута. Из театра она ушла. Через некоторое время еёприняли в Театр киноактера, но это была настоящая богадельня для неприкаянныхартистов.

Мама срывалась, у неё случались истерики. Она плакала икричала, что я погубила её артистическую карьеру. Я была совсем маленькой,когда она впервые меня ударила. С тех пор она часто срывала на мне своюнереализованность и отчаяние. Она потолстела, подурнела, перестала за собойследить. А у отца, наоборот, дела пошли совсем хорошо. Он стал достаточнопопулярным художником и даже женился уже на другой, чтобы в пятьдесят летполучить ещё и третью дочку.

Мне было семнадцать, когда я закончила школу. Училась ялегко, предметы осваивала без особого труда, хотя математику, физику и химию нелюбила. Меня всегда тянуло к гуманитарным наукам. И я решила поступать нажурналистику. Отдала свои документы в МГУ. Но в первый год провалилась. Матьустроила дома грандиозный скандал, обвиняя меня в непомерных амбициях. Особенноменя раздражало, когда при каждом удобном случае она кричала, что я похожа насвою бабушку, имея в виду мать моего отца. Она ненавидела свою бывшую свекровьгораздо сильнее, чем отца. И меня это выводило из себя, ведь эту бабушку яникогда не видела. Мать рассказывала мне, что её свекровь была против женитьбысвоего сына, считая, что он обязан найти себе женщину из другой, болеесостоятельной и аристократической семьи.

Я начала огрызаться, и в скандалы стала вмешиваться старшаясестра моей матери, которая нравоучительным тоном давала мне советы. Тут явообще не выдержала, накричала на них и выбежала из дома. Два дня я ночевала уподруги. И только потом вернулась домой. У матери началась очередная истерика,и она с кулаками набросилась на меня. Вот тогда я впервые начала ей отвечать, имы по-настоящему подрались, благо тетки не было дома.