прошел мимо него. К счастью, тот был медлителен и неповоротлив, поэтому он благополучно миновал его.

Вот и второй этаж. Пролет, ведущий вниз, на первый, был свободен, никаких монстров, правда, песку почти по колено. Диме казалось, оттуда в любой момент может высунуться костлявая, похожая на птичью лапу рука и схватить его. Он до боли сжал челюсти и двинулся дальше.

Песок все сыпался из стен, которые теперь были деревянными – должно быть, как в том бараке, что стоял когда-то на месте этого здания, но Дима уже не мог ничему изумляться по-настоящему. Куда реальнее была жажда. Перед слезящимися глазами плыли багряные круги, горло горело, дышать было больно, но снять шарф с лица Дима не решался: песок мгновенно забился бы в нос.

Первый этаж!

Помещение снова стало похожим на холл офисного центра, вот только окон на привычных местах не оказалось. Вместо них – глухие стены. С тех пор как он увидел приоткрытую дверцу шкафа, Дима не заметил ни одного окна. Их не было на своих местах, – лишь закрытые двери, которые становилось все сложнее открывать.

А если входная дверь будет запечатана? Вдруг песчаный мир, в который ночью превратился офисный центр, не выпустит его, как тех несчастных, что годами, десятилетиями блуждают по коридорам, комнатам и лестницам, подкарауливая новую жертву?

Словно в ответ откуда-то сзади раздался воющий голос, а затем хриплый смех. Дима, еле переставляя ноги, шагнул вперед. Шаг, еще один…

Вот она, издевательски обычная белая пластиковая дверь. Точно такая, какую он видел утром, приходя на работу, и вечером, выходя на улицу. За нею слышны были звуки. Дима не мог понять их природы, слишком издалека они доносились.

Он толкнул дверь, но та не поддалась. Дима попробовал снова, он бился и бился в нее всем телом, теряя остатки сил, но дверь не желала открываться.

«Тебе не выбраться!» – сказал кто-то.

Дима обернулся.

В холле не оказалось никого, кто мог бы произнести эти слова. Видимо, это был безжалостный внутренний голос. А холл между тем изменился: теперь он был полон огромных дверей – наглухо закрытых, прочных на вид. Из-за них доносились неясные звуки: шорохи, голоса, звон, перестук, шаги, бряцанье.

В простенке между двумя дверями Дима увидел худого, едва держащегося на ногах человека с лицом, замотанным грязной полосатой тряпкой. Человек просто стоял, а потом приподнял руку, как это сделал и Дима.

Зеркало. В простенке висело зеркало, а фигура с закрытым лицом – это он сам. Подойдя ближе, Дима трясущейся рукой снял шарф с лица. Воспаленные глаза, похожие на папиросную бумагу волосы, шелушащаяся кожа, острые скулы, которые запросто могли порвать ее… Он был похож на живых мумифицированных мертвецов, которые встречались ему, но все же отличался от них.

«Я не один из вас, – мысленно выкрикнул Дима. – Я еще могу выбраться!»

Бабушка говорила про вылезший из подвала живой труп. Вот он, последний шанс! Возможно, то был вовсе не мертвец, а такой же несчастный, заблудившийся в потустороннем мире, куда по ночам ведут приоткрытые двери, чудом сумевший покинуть западню!

Подвал – вот куда ему нужно.

Дима знал, где он находится, и устремился туда, собрав остатки сил. Двигаться было почти невозможно, песок сковывал движения, к тому же шарф он выронил возле зеркала, поэтому дышать приходилось раскаленным воздухом, в котором словно растворен песок.

Проклятый песок попадал в глаза, забивался в нос. Он шептал: «Сделай глубокий вдох, впусти меня – и песчаный мир станет твоим, больше не причинит вреда!» Дима не слушал, не желал слушать. Запертые двери, что высились по обе стороны от него, напоминали неприступные крепости.

Дверь, ведущая в подвал, была единственной во всем здании, на которой не имелось доводчика. Стас однажды обмолвился об этом. Доводчики пытались устанавливать, но они ломались один за другим, не желали работать.

«Может, потому, – подумалось Диме, – что это не обычная дверь. Или вообще никакая не дверь, а что-то вроде портала…»

Вот и она. Прямо перед ним.

Неизвестно, сколько прошло времени, час или больше, но Дима добрался до нее, коснулся деревянной поверхности.

«Она не откроется!» – злорадно произнес голос в его голове.

Дима толкнул дверь, и… она не открылась.

Но не успел голос торжествующе взвыть, как Дима потянул ручку на себя. Изнутри пахнуло сыростью. В подвале было темно, холодно и никакого песка. Дима сделал глубокий вдох и почувствовал, как легкие расправляются, подобно крыльям, наполняются кислородом.

«Вдруг там будет еще хуже? Ты не знаешь, что тебя ждет!» – подумал Дима. Или же за него подумал кто-то другой.

Дима шагнул в темноту.

Только никакой темноты не было. Это вообще не подвал.

По глазам бритвой полоснул яркий свет; на мгновение Дима зажмурился. Он стоял посреди большого помещения, разделенного стеклянными перегородками на отсеки. Утопленные в потолок лампы, мебель белого цвета, абстракции на стенах… Вид за окном оказался знакомым: построенную в девятнадцатом веке церковь было видно из окна Диминого закутка и из многих других кабинетов «Веги», что выходили на улицу, а не во двор.

В помещении не было никого, кроме бородатого мужчины в синих джинсах и клетчатой рубашке, который показался Диме знакомым. Мужчина поднялся из-за стола, услышав, как открылась дверь, и теперь смотрел на Диму. Удивление в его взгляде сменилось страхом, а на смену пришло почти комичное потрясение.

– Дима? – с трудом выговорил Стас, у которого непостижимым образом за сутки выросла борода. – Это правда ты?

– Видок у меня тот еще, – проскрипел Дима. – Ты как привидение увидел.

– Вообще-то так и есть. Пять лет. Ты пропал больше пяти лет назад, просто не вышел вечером из здания. Тебя искали, но… – Стас покачал головой: – Все знали: это бесполезно. Наверное, ты оставил дверь приоткрытой, а тому, кто это сделает, уже ничем не помочь.

Пять лет! Этот дикий факт Диме еще предстояло осознать.

А пока он просто хотел почувствовать радость, что сумел вернуться. Старался, но не мог, словно мертвый песчаный мир отобрал у него способность радоваться.

Елена Бриолле

• Правила дыхательной гимнастики •

Понедельник, 1 августа 1910 года

Сирил Коттен вытер лоб шелковым платком. На площади перед замком Фонтенбло собрались журналисты, важные жители столицы, прибывшие сюда на утреннем поезде, местные зеваки, рабочие и дети. Самая элегантная публика старательно делала вид, что одежда в три слоя нисколько ее не смущала. Дамы, обливаясь потом, прикрывали лица вуалью и просили своих кавалеров держать их парасоли повыше. Ветер улетел из города еще позавчера, так что даже яркие