Куцый словарный запас, с трудом позволил Косте разобраться, что хотел донести до него Ярич и то не полностью. Собрав, понятые ему слова в озвученной последовательности, он получил примерно такой ряд: здесь один сидеть; спать; утром забрать; ехать; опять туда; плохо; не делать; молчать.

Если большая часть расшифровывалась легко: Ярич оставляет его здесь на ночь, заберёт утром и они опять поедут на полянку, то концовка со словами: плохо; не делать; молчать – ставила его в тупик и вызывала опасливое недоумение.

Раздался деликатный стук в дверь, мастер Ярич встал и впустил в комнату двух женщин-прислужниц. Они, из принесённых корзин, стали выставлять еду. Водрузили на стол и большой горшок с горячей куриной лапшой. В заключении достали посуду с приборами, два полотенца и бутылку вина.

Женщины ушли. Обед, по понятным причинам, проходил в полном молчании. Единственно перед началом трапезы, мастер Ярич сложил на угол стола в отдельную миску несколько ломтей хлеба с куском колбасы, рядом поставил кувшин с водой и, указав на всё это рукой, сказал: «Тебе ужин». Костя понятливо кивнул головой.

Пообедав, мастер Ярич и вызвав прислугу убрать грязную посуду, после чего ушёл, закрыв дверь на замок и унося ключ с собой. Костя остался один. Сначала подтащил стул к окну. Поставив локти на подоконник и подперев голову, долго так сидел, рассматривая пока ещё чуждый для него мир.

По улице проезжали всадники, громыхали гружёные повозки, с чуть меньшим шумом – пролётки с пассажирами. Однажды мимо проследовал помпезный экипаж, запряжённый четвёркой белых лошадей. Рабочий день был в разгаре – прохожих не очень много. Но даже при такой слабой выборке, замечалась большая свобода в одежде. Да, женщин в мини-юбках и брюках в обтяжку не было, но в остальном полная свобода: с головными уборами и без них, в длинных шароварах и в шароварах, укороченных по щиколотку, в юбках чуть ниже колена и в платьях до земли.

Такое же разнообразие в одежде и у мужчин. Выделялись военные в мундирах и, кажется, полицейские с чем-то вроде сабли на боку.

Привлёк внимание старик в такой же шляпе, в таких же тёмных очках, как у мастера Ярича. При ходьбе он опирался на чёрную трость. Костя вспомнил, что почти точно такие же имелись у всех старших учеников школы, – они зачем-то брали их с собой, когда шли тренироваться на спортивную площадку.

Костя, устав наблюдать, поужинал и лёг спать. Уснуть сразу не смог. Он уже начал осознавать, что не удастся вернуться домой, но полностью ещё этого не принял. Лежал, вспоминая дом, родных и плакал. Всё так же всхлипывая, наконец-то стал засыпать, но внизу в зале заиграла музыка. Затем кто-то начал петь. Сначала песни были заунывные, но вскоре перешли на ритмичные и весёлые, под которые стали плясать с громким дружным топотом. Затем по стенам его комнаты запрыгали световые сполохи.

Костя поднялся и подошёл к окну. На улицу пришла ночь. Перед входом в гостиницу горели прикреплённые к невысоким столбам факелы. Их колеблющиеся пламя одновременно завораживало и пугало.

Факелы, бросающие вверх, во тьму искры, топот от плясок, сотрясающий стены – всё это, диковатое и непривычное, неожиданно вызвало у мальчика резкое прояснение сознания и в голове выкристаллизовались вполне уверенно-чёткие и зрелые мысли: «Хватит скулить! Мне в этом мире придётся долго жить! Надо постараться быстро здесь освоиться и чего-то добиться!».

Когда утром в комнате появился мастер Ярич, Костя ещё спал. Разбуженный, быстро умылся, оделся и, вместе с мастером, вышел на улицу.

Тем же порядком, что и прошлым днём: впереди всадник, а сзади на верёвке пони с ёрзающем в седле Костей, выехали из города и направились к полянке.

Охранник на въезде стоял другой. Поздоровавшись с Яричем, молча просмотрел поданную бумагу и, пропуская, отошёл в сторону.

Спешившись у коновязи и привязав лошадей, они направились к поляне.

Устроившись в тени, мастер Ярич, спокойно наблюдал за безуспешными попытками Кости вернуться домой, а когда, сдавшись, тот повернулся к выходу, остановил мальчика. Сначала он показал ему большой плоский камень, лежащий недалеко от основного дерева. На камне были выбиты три символа.

– Запомни! – сказал мастер, передовая Косте листочек бумаги из своего блокнота, с записанными этими же символами.

– Маяк для прыжка, – сразу догадался Костя, понимающе закивал головой и спрятал бумажку в карман.

– Я сейчас куда? – спросил Костя у мастера Ярича.

– Школа, – ответил мастер.

Костя опять кивнул, и они пошли отвязывать лошадей.

Пока ехали к школе, мастер Ярич несколько раз повторял: «Ты говорить- был дома, плохо дома».

– Повтори, – потребовал мастер.

–Был дома. Плохо дома, – добросовестно воспроизводил Костя.

Глава 4.

Возвращение прошло обыденно, будто никто и не сомневался, что Костя вернётся. Но кое-что изменилось – он теперь стал своим. И некоторая напряжённость при взглядах на него, сейчас исчезла. Любой сотрудник школы от простых подсобных работников до преподавателей понимал: у них появился «золотой мальчик», у них появился ещё один Древоходец.

Разместили его в обычной комнате для учеников, рассчитанной на трёх человек, но сейчас, вместе с Костей, их было только двое.

Мальчика-соседа звали Цыгаш. Он был чернявый, весёлый и очень подвижный. А когда на старших курсах разрешили делать причёски подлиннее, выяснилось, что у Цыгаша волосы закручиваются в очень мелкие кудряшки. У Кости в этом теле волосы тоже завивались, но до каракуля Цыгаша, ему было далеко.

Впрочем, как потом убедился Костя, почти половина жителей этого мира, имела в той, или иной степени кудрявые волосы.

Имя и характер соседа, заставляли Костю машинально оговариваться и вместо Цыгаш, произносить иногда – Цыган. Тот в свою очередь требовал пояснить: «Почему цыган?», и Косте пришлось рассказывать о весёлом, замечательном народе, населяющем его родину. Цыгаш объяснение выслушивал с большим подозрением – слишком честное выражение лица было у Кости, при рассказе о замечательных цыганах.

Сразу же в день возвращения, как только Костя пообедал и заселился в комнату, к нему зашёл мастер Мелиус с учеником, тащившим толстую книгу в кожаном переплёте.

Костю усадили за стол, положили на него книгу, рядом поставили пузырёк из мутного стекла. Так, внешне безобидно, началась… пытка.

Сначала мастер Мелиус наложил ладони на виски Кости и долго так стоял, закрыв глаза. Костя почувствовал что-то вроде щекотки в голове, неприятные ощущения всё усиливались и постепенно стали почти невыносимыми. Костя даже застонал. Мастер отнял ладони, кивнул ученику, и тот, отлив примерно треть объёма жидкости из принесённого флакона в стоящую на столе кружку, показал Косте, что это надо выпить.