на одной женщине. Это означает, что он будет жить с ней, и, вероятно, родит с ней ребенка, и, вероятно, не захочет так часто тусить, перестанет быть таким веселым и шебутным. Но я не плачу, потому что я его не потерял. Они не умирают и никуда не уезжают. Они просто любят друг друга. Мы по-прежнему их друзья.

Возможно, я привожу его речь не вполне точно, потому что часть слышала сквозь рукава его рубашки и при этом икала и хлюпала, как ручной блендер. Но его идея хороша, а он был добр. Ваши друзья не исчезают в тот момент, когда становятся частью пары, но ваши отношения с ними изменятся. Как на это реагировать – зависит от вас. Главное – это преданность, забота и намерение. Так же, я полагаю, как и в браке.

По данным Национальной статистической службы Великобритании, в Англии и Уэльсе в 2016 году – когда я стояла в амбаре и рыдала – состоялось 249 793 свадьбы23. Это примерно 999 172 запинающиеся речи, 4 995 860 упаковок бумажных носовых платков, может быть, 7 493 790 новых нарядов… Как ни крути, та еще суета. Но если почти половина браков в Соединенном Королевстве заканчиваются разводом (43 %, если точно)24, то почему мы до сих пор это делаем? Зачем проходить через пантомиму обетов, колец, связывания рук, рисунков хной, разбивания бокалов, развешивания гирлянд, откидывания вуалей и торжественных клятв, когда в глубине души знаем: этот узел может быть развязан, клятвы – нарушены, кольца – возвращены? Из этих 249 793 браков 106 907, вероятно, окончатся разводами.

Когда-то мне казалось абсурдным то, что мои друзья боролись за право на такую, с моей точки зрения, совершенно бессмысленную вещь, как свадьба. На мой взгляд, это все равно что бороться за право владеть вязаным чехольчиком для рулонов туалетной бумаги или автомобилем AGA[20] – вышедшим из моды, расточительным и дорогостоящим реликтом прошлого, от которого здравомыслящие люди отказались много лет назад. Но, разумеется, у свадеб есть своя роль. Просто дело в том, что, как и объяснение фокуса иллюзиониста, правда почти нестерпимо прозаична.

Функция современного брака целиком сводится к тому, чтобы сделать расставание чуточку более сложным, стыдным и административно запутанным. Вот и все. Нет никакой магии в кольце, в обете, в шествии вокруг костровой ямы или битье бокалов. Священник, раввин, викарий и имам никак не могут осенить вас сверхъестественной силой, чтобы вы продолжали любить друг друга, хранить верность и оставаться счастливыми. За этим не стоит никакой великой тайны. Несмотря на слова, произносимые во время свадеб, никакие обязательства не абсолютны. Люди на самом деле не обещают быть с кем-то в болезни и здравии, в богатстве и бедности; да и мы, гости, не станем их к этому принуждать. Родственники и друзья не собираются, если вдруг что, силой заставлять вас быть с человеком, который только что проиграл в карты ваш дом, стал буйным алкоголиком или отказывается к вам прикасаться. Никакие торты и танцы, тосты и цветы, клятвы и символы не могут спасти от подобного разочарования. Единственная причина, по которой супружеской чете следовало бы оставаться вместе дольше, чем паре, не состоящей в браке: они вбухали столько денег, внимания, времени и энергии в свои старания пожениться, что будут с чуть большей неохотой выбрасывать все это на помойку, когда их связь скиснет. Такие дела.

Брак, как и любые отношения, – штука ненадежная. Обязательства, данные другому человеку, ставят вас в постоянное положение неопределенности. Живя вместе, рожая ребенка, объединяя заработки, идя на компромиссы ради карьеры друг друга и веря друг другу, вы делаете жизнь еще более неопределенной. Это вызывает у меня глубокий дискомфорт и, честно говоря, страх. Это заставляет вцепляться ногтями в букет в церкви, потеть от ужаса на танцполе и прикусывать внутреннюю сторону губы в отделе регистрации браков. Но то, что я не выношу неопределенность, – только моя проблема, а не дефект свадеб. Я не могу целиком свалить вину на засахаренный миндаль и белое кружево.

Все «годы паники» я боролась с этой неопределенностью на церковных скамьях, в усыпанных цветами амбарах и (как в данном случае) на приставных лестницах, пока она едва не довела меня до сумасшествия. Я хочу, чтобы браки и свадьбы значили больше, чем они значат. Хочу, чтобы они были абсолютными, вечными, нерасторжимыми, поскольку тогда я смогу, наконец, научиться верить в долговечную любовь. Когда оба родителя у меня на глазах выползали из несчастливых браков, это заставило утратить веру не только в супружество, но и в саму любовь. Я усвоила еще до того, как сама впервые полюбила, что она может закончиться. И научилась не полагаться на других, не верить в их верность, сомневаться в их преданности и сторониться взаимозависимости.

Если посреди очередной свадьбы мне хочется встать и заорать, сорвать цветы со стен, расколотить стулом окно и сбежать, то не потому, что меня оглушают обязательства, которые они на себя берут. Причина в том, что меня бесит хрупкость этих обязательств. Мне ненавистна мысль, что еще два человека могут поступить как мои родители. Страшно, что все пойдет наперекосяк. Перспектива разбитого сердца, утраты и отчуждения после надежд, помпы и обещаний почти нестерпима. Я чувствую себя женщиной в коралловом платье, стоящей в запруженном толпой поле. Ощущаю себя как гвоздь, отравляющий дерево. Посреди моря счастья я – живое напоминание каждому человеку на каждой свадьбе, что любовь не длится вечно, брак можно расторгнуть, родители не всегда остаются вместе, обеты могут быть нарушены. Я – доказательство неудачи.

Неудивительно, что никто никогда не просил меня выйти за него замуж.

8. Встреча с тем самым мужчиной

Стою над водосточной канавой, со всех сторон окутанная запахами гнили и древесного дыма. Вечернее солнце отражается от хлопающего на ветру брезента, утоптанной земли и пластиковых сумок лагеря беженцев «Джунгли». Слышу, как ревет мотор нашей машины, поднимается пыль, колеса беспомощно крутятся в воздухе. Охваченная стрессом и паникой, не думая, хватаюсь за куртку стоящего рядом мужчины и утыкаюсь головой ему в грудь.

Мы застряли. Вот и все. Автомобиль застрял, придется ночевать здесь.

Он кладет руку мне на плечо. Я поднимаю взгляд: темные волосы, поблескивающие глаза, морщинки вокруг рта.

Чуть смущенная, отпускаю его и отстраняюсь. Солнечный свет льется в промежуток между нашими телами. Он улыбается и достает из кармана куртки крохотный блокнотик, исписанный столбиками чисел.

– У меня здесь расписание поездов и паромов, – говорит он. –