Рот сам собой растягивался до ушей. Хотелось петь, орать,кривляться, откупоривать шампанское. Он это сделал! Скромный советскийинтеллигент, вышвырнутый рынком в аутсайдеры, ограбил жертву так легко и, надопризнать, изящно, что и давешний попутчик, рожа уголовная, не нашел бы в егоработе ни малейшего изъяна. Интересно, сколько лет за такие художестваполагается? «А, пошли вы, волки позорные, – произнес он про себя, подражаякакому-то киногерою. – Думаете, загнали в угол вашим рынком и культомбабок? Хрена с два…»

Положительно, он казался самому себе другим, сильным ицелеустремленным. Комплексы и печали, поджав хвостики, попрятались где-то позакоулкам души, опасаясь пискнуть.

Прикурив вторую сигарету от чинарика первой, он, ужемедленно, смакуя дымок, расстелил на коленях носовой платок и принялся считатьденьги, сортируя купюры крупнее пяти тысяч – а все остальные пренебрежительношвыряя в распахнутый бардачок.

Видимо, он угадал все правильно, киргиз и в самом деле носилказну с собой, словно купцы каменного века, – вряд ли за один день можностолько наторговать, как бы бойко ни шла распродажа…

Итог приятный: четыре миллиона восемьсот семьдесят тысяч – вбумажках крупнее пятерки. Вполне возможно, он немного ошибся в счете, но неособенно. Плюс – энное количество мелочи в бардачке. И триста долларовдесятками – твердой валютой запасся, косоглазый, соображает…

Деньги он сунул в заранее припасенный пластиковый пакет и,старательно сделав из него сверток, положил на заднее сиденье, к хлебу. Долларыспрятал в карман, а всю мелочь так и оставил в бардачке. Душа пела и ликовала,душа просила варварства и безобразия…

Он просто не мог сейчас смирнехонько вернуться домойотработавшим свое частным извозчиком – и, поразмыслив немного, повернул машинук выезду из города. Сумерки уже понемногу сгущались, вспыхнули фонари.

Минут через двадцать он въезжал в городок с лирическимназванием Светлогорск, один из сателлитов Шантарска. На сей раз приходилосьимпровизировать – но это не означало, что работать следует спустя рукава, вэйфории от недавнего успеха…

Как всякий автовладелец с приличным стажем, он отлично знали Шантарск, и прилегающие городки-деревни. А на Светлогорском керамическом ктому же частенько бывал по служебным делам.

И, покружив по улицам в сгущавшемся мраке, придирчивоприкинув все шансы касаемо четырех возможных объектов, выбрал киоск в наиболееподходящем месте – поблизости от керамического. Проезжая мимо, заметил, что,кроме продавщицы, там никого нет.

Свернул за угол, снова свернул, загнал машину во дворстаренькой кирпичной пятиэтажки. Подняв воротник куртки, поеживаясь от ледяноговетерка, направился меж гаражей, стоявших в несколько рядов меж двором ивыбранной добычей.

Завернув за очередной поворот – гаражи образовали сущийлабиринт, – увидел слева костерчик, вокруг которого на корточках сидели сполдюжины подростков. Вспыхивали огоньки сигарет, долетал заковыристый мат – иеще что-то он подметил, заслуживающее внимания, но не успел осознать, что жеименно увидел, торопился к киоску.

Его тоже заметили, вслед раздался свист и ленивый окрик:

– Стой! Сымай куртку!

И хохот в несколько глоток, но вслед за ним так никто и некинулся – огольцы попросту развлекались. Сплюнув, он миновал еще два поворота,пересек неширокий пустырь и вышел на параллельную улицу – собственно, половинкуулицы, дома стояли в один ряд, а по ту сторону шоссе тянулся бетонный заборкерамического завода.

Скорее всего, киоск и был поставлен в расчете на потокомдвигавшихся от остановки к проходной работяг – вряд ли от обитателей четырехпятиэтажек можно было ожидать высокого дохода. А поскольку, он слышал наработе, именно сегодня на керамическом наконец-то выдавали зарплату запозапрошлый месяц, часть ее неминуемо здесь и осела…

Двор был пуст, от ближайшего дома доносилась громкая музыкаи вселенский хай нешуточной ссоры – точно, гуляет пролетариат, отмечая первыйпонедельник на этой неделе…

Решительным шагом он преодолел путь до киоска, подойдя кнему с тыла, рывком напялил на голову капюшон и, выскочив из-за угла, постучалв стеклянное окошко.

Ближайший уличный фонарь не горел, и девчонка, сидевшая вслабо освещенном киоске, скорее всего, приняла его за обычного покупателя –едва заметив выросшую перед витриной фигуру, распахнула окошечко.

И остолбенела в нелепой позе, нагнувшись к окошечку, боясьпошевелиться – на нее уже смотрело дуло пистолета. Кажется, довольносимпатичная – Родион волновался и толком не рассмотрел. Приказал злым шепотом:

– Деньги, живо! Стрелять буду!

Левой рукой протянул ей в окошечко целлофановый пакет,прикрикнул:

– Шевелись!

Она, не отрывая от него испуганно-завороженного взгляда,словно птичка перед змеей, принялась обеими руками пихать в пакет деньги,доставая их откуда-то снизу. Он быстро оглянулся по сторонам – нет, никого, нипрохожих, ни машин – поторопил:

– Живо, крошка!

– У меня больше нету… Все…

– Ладно, – сказал он, принимая едва пропихнутый ею вокошко раздувшийся пакет. – А теперь сиди тихо и не вздумай орать, а товернемся…

Она торопливо закивала, смаргивая слезы. Признаться, на душеу него было немного неуютно – представил вдруг, что и к Маришке мог завалитьсяэтакий гость, но дело нужно было довести до конца без сантиментов…

Едва завернув за угол, он сорвал капюшон, сунул подзастегнутую куртку пухлый пакет и, не задерживаясь, пустился в обратный путьтой же дорогой.

Так и не смог определить потом, что его вдруг заставилоостановиться за углом гаража и затаиться там – то ли некое предчувствие, то лизнакомый металлический лязг…

Осторожно выглянул, невидимый во мраке.

Ну да – в руках у одного из сидевших вокруг костерка шпанцовбыл автомат с откидным прикладом. Родион без труда опознал давно снятый свооружения АКМС. Интересно, где сперли, обормоты? И тут же подумал: в хозяйстветакая штука может ох как пригодиться…

Тот, что держал оружие, вдруг направил его на соседа и нажална курок. Слышно было, как клацнул боек.

– Пух! – рявкнул «стрелявший», разразившись идиотскимсмехом.

– Серый, не жлобься, дай подержать…

Родион, не раздумывая, вытащил пистолет и без колебанийзагнал патрон в ствол – с этими волчатами лучше пересолить, чем недосолить…Взвел курок, поставил на предохранитель, глубоко вдохнул воздух и на цыпочкахвышел из своего укрытия.

Еще издали заговорил развязно-повелительным тоном, держапистолет дулом вверх:

– Так-так-так… Говорите, плохо милиция работает? Сквозь нихсловно пропустили электрический ток – дернулись так синхронно, что Родион едване расхохотался.